Чьи-то руки обняли меня и оттащили от кровати. Мика сНатаниэлем решили увести меня, чтобы я не увидела слез Питера. Горло сжалосьтак, что стало трудно дышать. Мать твою перетак, черт возьми.

Они вывели меня в коридор, и тут по моей щеке скатиласьпервая горячая слезинка, едва не обжегшая мою кожу.

- Черт возьми, - буркнула я. Мика попытался меня обнять, ноя оттолкнула его. - Если обнимешь, я заплачу.

- Не держи слезы в себе, Анита.

Я покачала головой.

- Нет, ты не понимаешь. Сначала мы должны ее убить. Япоплачу, когда Мерсия уже будет мертва.

- Ты винишь ее в том, что Питер ранен, - сказал он.

- Нет, я виню себя, и Эдуарда, но нас я убить не могу, такчто убью, кого можно.

- Если ты собралась рассуждать об убийстве людей, Анита, топостарайся не делать этого в присутствии полицейского. - В коридоре объявилсяЗебровски со своей обычной улыбкой на лице. Он выглядел, как всегда - словноспал в костюме, хотя я точно знала, что этим он не страдает. В его темныхкучерявых волосах появилось больше седины, но они по-прежнему пребывали внебрежном беспорядке. Его жена, Кэти, давненько не заставляла его постричься,насколько я понимаю. Зебровски был жизнерадостно неряшливым типом, а Кэти былаодной из самых опрятных женщин, которых я когда-либо встречала.Противоположности притягиваются.

Я почувствовала непреодолимое желание обнять его. Онвыглядел настолько нормальным, идя к нам по коридору. Эта мысль заставила меняотвернуться к Мике с Натаниэлем. Раз я задумалась о том, чтобы пасть в объятьяЗебровски, значит, они мне срочно были необходимы. Всем троим раньше доводилосьвидеть, как я плачу, включая Зебровски.

Я обвила Мику рукой и протянула вторую Натаниэлю. Япозволила им себя обнять, умудрившись не зарыдать в голос. Лицо жгло, но слезыбольше не лились. Я вцепилась в них, позволив им себя поддержать. Хотелосьпросто рухнуть на пол, обмякнуть в их руках, но я не могла так поступить. Немогла себе этого позволить.

- Я оставлю вас наедине, - предложил Зебровски.

Я покачала головой и отошла от своих парней.

- Нет, нам предстоит еще поймать эту сучку.

- Никто ее не видел, Анита. Ни ее, ни мужчину, которого мысочли ее человеком-слугой.

- Раз он обладает ее ментальными силами, значит, он простообязан быть ее слугой, Зебровски. - Я попыталась отойти еще дальше, ноНатаниэль положил руку мне на плечи, потянув меня назад. Я потрепала его поруке и сказала: - Я уже в порядке.

- Лгунья, - прошептал он. - А может, это мне необходимо ктебе прикасаться. - Он крепко прижал меня, обняв второй рукой за талию. - Тебепора прекратить оказываться на грани жизни и смерти, Анита. Это плохо влияет намое сердце.

Почему-то я решила, что он говорил не о сердечном приступе.Есть столько других способов разбить сердце. Я позволила ему прижаться к себе,и положила свои руки на его.

Зебровски покачал головой и ухмыльнулся.

- Знаешь, Кэти чувствует примерно то же самое, когда я бываюранен, но она слишком скромна, чтобы выражать это на публике.

Я глянула на него, и взгляд мой был не совсем дружелюбным.Зебровски тут же вскинул руки перед собой, сдаваясь.

- Это не упрек, Анита, Натаниэль. Просто… ну, черт, забавнонаблюдать за настолько раскрепощенными людьми, вроде вас. Это имеет какое-тоотношение к культуре оборотней?

Я задумалась на мгновение.

- Да, думаю, что имеет.

- Если нам не нужно строить из себя людей, - сказал Мика, -то мы, будучи очень чувствительны к прикосновениям, стремимся к тому, чтобыпроявлять свои эмоции.

Зебровски ухмыльнулся.

- Ха, тебе, наверное, пришлось приспосабливаться, Анита?

- Что ты хочешь этим сказать?

- То, что большинство известных мне копов склонны скрыватьсвои чувства. Кстати, означает ли это, что если на месте преступления твоихбой-френдов не окажется, я могу рассчитывать на то, что ты повиснешь на мне?

- Хотеть не вредно, - улыбнулась в ответ я. Погладив рукуНатаниэля, я сделала шаг вперед. Он позволил мне отойти, но продолжал держатьменя за руку. Я понимала потребность в прикосновении. Это не простоестественная потребность ликантропа. Я хотела обнять Питера, как маленькогомальчика, и сказать ему, что все будет хорошо, хоть это и было бы ложью. Дажебудь он маленьким мальчиком, это все равно оставалось бы ложью. Я не могла емуничего обещать.

- Выражение твоего лица слишком серьезное для женщины,только что обнимавшейся со своим парнем.

- Я думаю о Питере.

- Ах да, тебя ранили, когда ты пыталась его спасти.

Я постаралась не дать лицу выразить удивление. Если полициимы рассказываем другую историю, то Эдуард должен был мне ее вкратце поведать.То, что он не сообщил мне «официальную» версию, а я даже не спрашивала,прекрасно показывало, насколько мы оба растеряны. Нехорошо.

- Ты спасла ему жизнь, Анита. Что еще ты могла сделать? -сказал Зебровски.

Я кивнула и подошла к Мике, чтобы прижаться к нему и,отчасти, спрятать свое лицо, поскольку не знала, как реагировать на этозаявление. Я чувствовала вину из-за того, что Питер был ранен, спасая меня. Аон даже не получит одобрения от копов за это. И это казалось оскорблением раненому.

Мика поцеловал меня в щеку и прошептал:

- Эдуард не рассказал тебе официальную версию?

- Нет, - шепнула в ответ я.

Мика, не выпуская меня из объятий, произнес:

- Наверное, Анита все еще винит себя за то, что она на тотмомент уже охотилась на вампиров. Она думает, что они не повели бы себя такжестко, не знай они, что она у них на хвосте.

Я повернулась, не покидая объятий Мики.

- Если знаешь, что идущий за тобой может убить тебя, едвазавидев, Зебровски, то какой выбор у тебя остается?

- Ты что, не согласна с ордером на ликвидацию? - спросил он.

- Нет, не в этом случае. Но бывают такие ночи, когда мнехотелось бы иметь варианты, кроме убийства. Хотелось бы, чтобы кто-нибудьизучил материалы и выяснил, становятся ли вампиры более жестокими, когдапытаются выжить, чем при совершении преступлений, в которых их обвиняют.

- Такое уже случалось? - поинтересовался Зебровски.

- Нет, пожалуй, нет. Большая их часть продолжала бы убивать,не останови мы их. Но все же… вампы, на которых мы охотимся, подставили вампираиз Церкви Вечной Жизни. Одна из них помогла подставить двоих из них. Если бы япросто сделала то, чего они от нас хотели, я убила бы двух невиновных.

- Если не ошибаюсь, это уже во второй раз плохие вампирыподставляют хороших, стараясь при этом использовать тебя в качестве карающегоорудия?