сам становится упырем, но не в первые же мгновения! И она уже начала его пожирать, значит, встать ему не грозит. Ловко он меня подставил. С другой стороны, сам заварил кашу, сам и расхлебывать буду.

Интересно, а что делать с упырихой? Нет, ее можно убить, можно нейтрализовать, можно даже зачаровать. Но ни то, ни другое, ни третье не входило в мои планы.

- А ну-ка, - я медленно стал закатывать рукава рубашки, - иди ко мне, девочка…

Упыриха напряглась.

- Давай-давай, моя хорошая…Не бойся!

- Груви, вы… вы с ума сошли? – от изумления мой напарник пустил «петуха».

- Иди к папочке, - протянул я, обнажив руки до локтей. На запястье одной из них долго не сходили следы от зубов другой упырихи. Я уж думал, останутся навсегда. Да так оно и было, если присмотреться. – Иди ко мне.

Упыриха сделала шаг.

- Вот молодец! Вот умница, моя хорошая… Иди, детка, иди!

Вагнер что-то булькнул, но мы с упырихой не обращали на него внимания. Ее глаза как прикипели к моему лицу. Я «держал» ее взглядом, медленно, по волоску в минуту, двигаясь ей навстречу. Шаг. Еще шаг. Еще один…

- Ну, не бойся. Я тебя не обижу. Вот так. Вот молодец. Вот умница…

Протянутая вперед рука. Слегка вытянувшаяся шея. Еще один осторожный плавный шажок. Только бы не сорвалось. Только бы ни один звук, ни одно движение… Даже прошмыгнувшая в углу крыса. Даже чей-то далекий крик на улице или треск рухнувшего дерева мог все испортить. Даже чих… А чихнуть так хочется! И это не от запаха. Это у меня насморк, кажется, начинается.

- Давай-давай, девочка… Молодец, моя умница… Еще чуть-чуть…

Еще один шаг – и вот дрожащие от напряжения пальцы касаются гривы спутанных волос.

- Ыы-ы-ы…

Ух. Можно выдохнуть и запустить пятерню в перепачканные землей пряди. Почесать холодную кожу.

- Ай, молодец. Хорошая девочка!

Рядом послышался придушенный звук. Я скосил глаза. На Рихарде Вагнере не было лица – одно сплошное изумление. Весь напряженный, он не сводил глаз с упырихи и меня:

- К-как…

- Очень просто, - я позволил себе улыбку, - когда-то, лет восемь тому назад, меня укусил упырь… вернее, упыриха. Шансов выжить было… немного, - мой напарник саркастически хмыкнул. – Несколько часов я вообще был почти мертв. Но, как видите, выкарабкался… хотя без последствий не обошлось. Я, как бы это сказать, где-то как-то совсем чуть-чуть остался упырем. И они это чувствуют. И принимают меня за своего.

- Это… необычно.

- Мягко сказано. Наверное, я такой один. И мне что-то не хочется становиться объектом наблюдения. Это… создает определенные трудности. Я не совсем адекватно реагирую на некоторые заклинания, в том числе и парализующие. Поэтому надеюсь, что моя маленькая тайна останется между нами…

- Или умрет со мной вместе, - кивнул Вагнер.

Где-то в глубине души мелькнула подлая мыслишка, что так даже лучше для всех, но я постарался ее отогнать. Хватит смертей. И так уже столько всего произошло… Измор Претич-Дунайский… Дануська Будрысайте… Рой Бойко… Верина Кит… та безымянная нищенка и ее…

Стоп. Как я мог…

- Вы, наверное, не догадываетесь, что заставило меня создать упыря?

- Нет. Если только…

- Да. На Дануське остались чары подчинения. Их на нее накладывал…я думаю, что их накладывал наш ректор, чтобы добиться не просто послушания, но полного подчинения. Слепого и безрассудного, когда собственная жизнь – ничто перед приказом повелителя. Она подчинялась ему до смерти и унесла в посмертие эти чары.

- То есть, - Вагнер придвинулся ближе, глядя на упыриху, которая присела на корточки, как собака, и подставляла макушку под почесывающие ее пальцы, - она до сих пор… ему служит?

- В какой-то мере – да.

- И вы хотите, чтобы она…

- Привела нас к своему хозяину. Правда, - я посмотрел на упыриху, которая закатила глаза в восторге от ласки, - я думал, что она просто появится на территории Колледжа при свидетелях… и все поймут, что наш ректор накладывал на студентов запрещенные законом чары, что он не тот, за кого себя выдает. Но теперь он исчез, да не один. Вместе с ним исчезло еще несколько человек. Они где-то скрываются…

- Но это не проблема для сверхчутья упырей? – подхватил он. – И можно найти то место?

- Да.

- Так чего же мы стоим? Давно бы…

Я слегка поразился его энергии. Рихард Вагнер старше меня на пять лет, но сейчас именно он казался горячим мальчишкой, скорым на поступки. А я… я был умудренным жизнью старцем, который снисходительно взирает на нетерпеливую молодежь.

- И как вы себе это представляете? У вас есть план? Есть запасные варианты и пути отступления? Вы располагаете всей нужной информацией и… группой поддержки? Их там около десятка человек – мы даже не знаем, сколько точно! – а нас двое.

- Можно позвать остальных.

- Кого? Мэтра Йоганна, который вцепится в такую упыриху мертвой хваткой и кинется изучать ее, ставя эксперименты? Или мэтра Визара, который как минимум кинется ему помогать, а как максимум устроит свару за право первым распотрошить это существо? А может, пригласим пару-тройку аспирантов? Или…

И тут мэтр Вагнер меня удивил. Он произнес всего одно слово, но оно камнем легло мне на душу.

Он сказал:

- Инквизиция.

Да, это вам не тут.

Инквизиция.

Я уже писал, что отношения магов и инквизиторов были всегда сложными и порой враждебными. Еще каких-то пять лет тому назад существовал даже институт богословия, который готовил тех, кто будет воевать с магами. К сожалению, его тогдашний ректор, пра Святомир Гордич, увлекся и перешел границу дозволенного, самостоятельно создав упыря и не из абы кого, а из единственного сына его сиятельства герцога Ноншмантаня. С его помощью он намеревался подставить некромантов и дискредитировать их в глазах властей. Ничего у него не вышло, а институт богословия перестал существовать. Студенты были большей частью распущены, весьма немногие все-таки получили дипломы инквизиторов, а молодую смену теперь готовили индивидуально, как было со мной. Когда я поступил в Колледж тринадцать лет тому назад, эта история как раз завершалась. Я даже смутно помню студенческие волнения.

Это была последняя попытка Инквизиции дискредитировать некромантов. Они оказались на положении изгоев. И если призвать их сейчас, орден руками, ногами