Предпоследнее отделение было ключевым. В нем тоже хранились шприцы, но пустые, и оно казалось более узким. Алекс проверила дно – конечно же, Кевин не упустил бы такую возможность – и, приподняв его, заглянула в потайную нишу.

– Будем надеяться, что Карстон готов разыграть достойную «Оскара» сцену, – пробормотала Алекс себе под нос.

Затем она наконец добралась до последнего, самого объемного отделения, куда Дэниел определил «говорящий» реквизит – паяльную лампу, ножницы для проволоки, клещи и еще несколько случайных инструментов из тайного склада Кевина.

Алекс была необходима еще одна вещица – крошечное устройство с проводками, которое она забрала при первом посещении местной Бэт-пещеры. Его Алекс хотела держать неподалеку, поэтому спрятала под одним из шприцов в верхнем отделении.

– Идеально, – похвалила она, выпрямившись. – Спасибо.

– Ты, – ткнула Вэл в Дэниела. – Отправляйся на место встречи. А ты, – продолжила она, указывая уже на Алекс, – иди сюда, подправим тебе внешность, и вперед. Часики тикают, – кивнула она на двойные двери на другом конце комнаты.

– Приду через полминуты, – пообещала Алекс.

Вэл закатила глаза.

– Ладно, устраивайте уже свою сцену прощания. – Она развернулась и ушла.

– Алекс… – начал Дэниел.

– Подожди.

Она снова взяла его за руку и вывела из квартиры, вытащив за собой ящик с инструментами. На плече Дэниела висела большая сумка с набором для оказания первой помощи. Эйнштейн попытался сунуться следом и заскулил, когда Алекс закрыла дверь прямо перед его носом.

Они прошли по тихому коридору к лифту, и Алекс нажала на вызов. Дэниел вошел внутрь первым, а она шагнула вперед, поставив ногу так, чтобы двери не закрылись. Отпустив ручку ящика, Алекс обхватила лицо Дэниела ладонями.

– Послушай меня, – тихо сказала она. – В бардачке седана лежит конверт. А в нем два набора документов – паспорта, водительские права – и наличка.

– Я уже не настолько похож на Кевина.

– Знаю, но люди стареют, теряют волосы. Выбрось очки, побрейся, перекрасься обратно в свой цвет. Придется все это сделать, если дело пойдет плохо. Потом доберись до ближайшего аэропорта. И сядь на первый вылетающий из Северной Америки самолет, ладно?

– Я тебя не брошу.

– Под «дело пойдет плохо» я имею в виду, что ждать тебе уже будет некого.

Он опять уставился на нее со встревоженным выражением, которое так странно смотрелось на новом лице.

– Ладно? – настойчиво повторила Алекс.

Дэниел помедлил, но затем кивнул.

– Хорошо, – произнесла она тоном, который, как она надеялась, подразумевал конец разговора. Кивок Дэниела не внушил ей доверия, но спорить было некогда.

– Веди себя тихо, – проинструктировала Алекс. – Ни с кем не заговаривай, пока не придется. Думай, как простой помощник. Ты всего лишь водишь машину и носишь вещи, ясно? Главное – это зарплата, а происходящее вокруг не имеет никакого значения. Что бы ты ни увидел, тебя это не касается. Не реагируй. Понял?

– Да.

– Если обстановка совсем уж накалится, то тебе можно сбежать. Это ведь не твои проблемы.

– Хорошо, – согласился он, однако на этот раз ответ прозвучал менее уверенно.

– Держи.

Алекс сдернула с пальца золотое кольцо, которое было побольше размером, и попробовала надеть его Дэниелу. Как и в случае с Кевином, кольцо налезло лишь на мизинец, но хотя бы не застряло на полпути. Алекс надеялась, что оно не слишком выбьется из образа.

– Будь с ним очень, очень осторожен. Вот тут засечка. Но ни в коем случае не касайся шипа и держи его закрытым, если он не нужен. А если во время побега кто-то преградит тебе путь, тебе надо будет просто задеть его кожу этим шипом.

– Понял.

Алекс вгляделась в необычайно яркие голубые глаза, стараясь отыскать Дэниела за этой странным образом простой маскировкой. Она не знала, о чем еще его предупредить, и не могла подобрать слов, чтобы выразить чувства, которыми хотела с ним поделиться.

– Я… я не знаю, как мне вернуться к старой жизни, – попробовала объясниться Алекс. – Не знаю, как быть без тебя. То, что ты стал моим уязвимым местом, – самое лучшее, что случилось со мной за всю жизнь.

Дэниел слабо улыбнулся, хоть в глазах это и не отразилось.

– И я тебя люблю, – прошептал он.

Она попыталась улыбнуться в ответ.

Дэниел опустил руки ей на плечи и на одну томительную секунду прижался к ее губам своими. А потом снова улыбнулся, так знакомо и незнакомо одновременно. Алекс шагнула назад.

– Говорил же, что помогу, когда тебе понадобится подкрепление.

И двери лифта закрылись.

Теперь они обошлись без парика, только подровняли волосы Алекс так, чтобы придать прическе некий стиль. Стрижка «под мальчика», как это обычно называли, думала она. Обычный блонд, подчеркивающий цвет ее кожи. Новая прическа обрамляла ее лицо, чего не было с тех пор, как… Впрочем, Алекс даже не помнила, когда в последний раз ее настоящие волосы выглядели так красиво.

– Слушай, серьезно, – произнесла она, – ты что, училась в школе косметологии?

Вэл наносила тушь отточенными, как у хирурга, движениями.

– Нет. Я не очень-то любила учиться. Школа для меня отдавала чем-то тюремным… так что подписываться на продолжение я не собиралась. Мне просто нравилось играть с собственной внешностью, менять лицо под настроение. Я много тренируюсь.

– У тебя настоящий талант. Если тебе когда-нибудь надоест быть самой красивой женщиной на Земле, сможешь открыть свой салон.

Вэл сверкнула идеальными зубами.

– Никогда не думала, что захочу завести подругу. Но, кажется, это веселее, чем я думала.

– Та же история. Кстати, чисто из любопытства спрошу, и можешь не отвечать, если не хочешь, но Вэл – это сокращение от Вэлери?

– Вэлентайн. Или Валентина. Зависит от настроения и обстоятельств.

– А-а. Да, так больше подходит.

– Это прямо мое. При рождении меня назвали иначе, разумеется.

– Здесь все такие, – пробормотала Алекс.

Вэл кивнула.

– Логично же. Мои родители понятия не имели, какой я буду, когда дали то имя. Естественно, оно мне не подошло.

– Никогда об этом не задумывалась, но звучит действительно справедливо. Моя мать выбрала имя для куда более… женственной девочки.

– Мои родители, видимо, предполагали, что я буду очень скучной. Но я достаточно быстро убедила их в обратном.

Алекс коротко рассмеялась. И, как часто случалось в последнее время, в смехе прозвучали с трудом скрытые отголоски паники. Ей нравилось разговаривать так, как, наверное, делали нормальные люди, и пытаться забыть, что это, вероятно, последняя простая и дружеская беседа в ее жизни, но все равно она не могла сосредоточиться на добродушных шутках.