– Не будем видеться?.. – переспросил Майкл.

– Пока я учусь.

– А потом?..

– «Потом» будет через пять лет! – отчаянно сказал Джеймс.

Майкл замолчал. Он слышал, как в трубке тот шмыгает носом, не стесняясь реветь, и не знал, что сказать.

– Ты ещё здесь?.. – тихо спросил Джеймс.

– Я… я к тебе приеду, – растерянно сказал Майкл. – Выберусь и приеду в твой Париж. Что-нибудь придумаем вместе. Он же не может…

– Нет, – всхлипнул Джеймс. – Я ему обещал. Что мы не будем ни видеться, ни общаться, если… если он поможет.

Майкл стукнулся лбом о телефонный аппарат, замер.

– Я с ним поговорю… Ну нельзя ж так…

– Ты его не знаешь, – прошептал Джеймс.

– Слушай, что бы там ни было, – торопливо сказал Майкл. – Как бы ни повернулось – я тебя дождусь. Я тебя дождусь, слышишь?.. Ты там учись. Я что-нибудь придумаю. Не бойся, – он машинально гладил пальцами изрисованный бок телефона, задевал ногтями облупившуюся краску. – Я тебя не забуду. Ты у меня один. Я тебя всегда буду любить. Я выберусь, – горячо пообещал он. – Вот увидишь. Ты только тоже жди.

– Майкл, – позвал Джеймс. – Сделай кое-что. Если тебя… – он запнулся, – когда тебя отпустят… позаботься о Бобби. Он ни в чём не виноват.

Джеймс прерывисто вздохнул, в его голосе отчётливо были слышны слёзы.

– Я всё сделаю… Я его заберу.

– Я люблю тебя, – сказал Джеймс и повесил трубку.

В ночь перед судом Майкл не спал. После разговора все чувства пропали, будто выключились, будто разъединились какие-то клеммы между сердцем и головой. Он лежал, укрывшись одеялом до середины груди. Тупо смотрел сухими глазами, как на стене смешивается тусклый коридорный свет и лунный луч, тянущийся из окошка под потолком.

Коридорный был одноцветно белым, невзрачным. Такой простой, что его даже не замечаешь, заходя в офис, больницу или почтовое отделение. Он обыденный, примитивный, привычный. Лунный свет был ярким, отчётливо голубым. Он тёк по стене, коридорный свет пытался нагнать его, и там, где они встречались, Майклу мерещились серебряные искры. Когда через несколько часов луна зашла, белый свет остался там же, где был, пустой и безжизненный.

Утром, уходя из камеры вслед за охранником, Майкл знал, что сюда уже не вернётся. Если его признают виновным – переведут в другой корпус. Если оправдают – отпустят. Костюмчик, как всегда, был спокойным. Майкл тоже был спокойным. Таким спокойным, что из него можно было бы делать успокоительное. Костюмчик что-то говорил, Майкл кивал каждый раз, когда тот спрашивал: слышишь? понял? Но не слышал и не понимал.

В зале суда он занял своё место, ухватился взглядом за герб над трибуной судьи. Голоса вокруг сливались в однообразный шум, как ночной прибой, который наползает на берег и лижет подтаявший снег. Майкл сидел ровно, не глядя по сторонам. Вставал, когда велено, садился, когда Костюмчик дёргал за рукав.

В голове крутилось – пять лет… Пять лет. Что теперь делать эти пять лет? Как их прожить?

Костюмчик то сидел рядом, то вскакивал, то ходил взад-вперёд, как заводная уточка в тире. Майкл краем уха ловил какие-то отголоски. Репутация… положительная характеристика… как и любой подросток… активные социальные контакты во время нахождения под арестом… по свидетельству леди Сары Кланкарти… вызванная аварией во время соревнований… финансовое положение в связи с тяжёлой конкуренцией… оказался в отчаянном положении… позвольте напомнить суду дело Вулейк-Джонсона против Грэхема… аналогичный случай в деле Ортона против МакКормака… нельзя относиться с предубеждением… каждый парень из неблагополучного района… если лишать возможностей… а затем жаловаться на рост преступности… мы своими руками создаём почву… заслуживает снисхождения…

Скорее всего, это была блестящая речь. Майкл смотрел на герб над головой судьи и медленно моргал.

Судья сосредоточенно хмурился, подавшись вперёд. Он не был похож на человека, который способен на снисхождение.

– Вставай! – Костюмчик оказался рядом и потянул Майкла за рукав. Жюри присяжных дружно поднялось со своих лавок.

– Уходят в совещательную комнату, – сказал адвокат. – Будут решать, виновен ты или нет.

– Это надолго?..

– Когда как, – тот пожал плечами. – Бывает, совещаются по несколько часов.

Несколько часов по сравнению с пятью годами были Майклу просто смешны.

– Если тебя признают невиновным, – Костюмчик достал из-под своей мантии упаковку бумажных платочков и промокнул потный лоб, сдвинув парик, – то отпустят сразу.

– А если нет?.. – заторможенно спросил Майкл.

– Тогда судья вынесет приговор.

– Семь лет?..

– Не знаю, – тот пожал плечами. – Наказание определяет судья. Я сделал всё, что мог, чтобы тебе дали поменьше. Дальше ни от тебя, ни от меня ничего не зависит.

– А могут дать пожизненный срок?.. – бесцветно спросил Майкл.

– Маловероятно. Ты попался первый раз. Машина не твоя, что кокаин твой – доказать не удалось. В таких случаях максимальный срок не дают. Хочешь кофе из автомата? Или шоколадный батончик? Сейчас перерыв, можно перекусить.

– Я завтракал, – машинально ответил Майкл. – Не волнуйтесь.

– Уже четыре часа дня, – с лёгким удивлением сказал адвокат. Похлопал Майкла по плечу: – Ладно, сиди. Я тебе принесу.

За высоким арочным окном был сентябрь. Чьи-то бледные жёлтые листья полоскались на ветру, прилипали к мокрым от дождя стёклам. Год назад, вдруг подумал Майкл, жизнь казалась совсем другой. Год назад Джеймс приехал к нему в гараж с двумя стаканчиками кофе. В тот день, кажется, он окончательно влюбился, а дошло, как до жирафа, через три с половиной месяца.

За один год жизнь встала с ног на голову. А что случится за пять лет?.. Что бы придумать, чтобы подавать друг другу весть о себе – мол, я тебя не забыл, я дождусь, я держу обещание?..

В году двенадцать месяцев. Присяжных тоже двенадцать. Забавное совпадение. Они сидят сейчас, закрывшись в отдельной комнате, и спорят – виновен он или нет. Майкл смотрел за окно и с тупым безразличием ждал.

– Я положил тебе сахар, – сказал Костюмчик, поставив перед ним стаканчик. – Здесь твой отец и друзья. Передать им что-нибудь?..

– Спасибо, – отрешённо сказал Майкл.

– Передать им спасибо?..

– Нет, – он моргнул, поднял взгляд к лицу адвоката. – Спасибо вам. За всё.

Тот прислонился к перилам, которые ограждали зрительские ряды. Посмотрел на Майкла сверху вниз, сжав губы.

– Пей кофе, – сказал он после долгой паузы и положил перед Майклом два «Сникерса». И вдруг добавил со странной усмешкой: – Мне жаль. Я всё время забываю, сколько тебе лет и откуда ты родом.

– Это плохо? – спросил Майкл, неловкими пальцами разворачивая один батончик.

Костюмчик вздохнул.

– Ты всё ещё хочешь знать, верю ли я тебе? – негромко спросил он.

Майкл кивнул, запивая шоколад горьким кофе.

– Верю, – сказал адвокат.

Присяжные