– У меня работа есть, – сказал Майкл, не понимая, почему это звучит так жалко.

– Так сложилось, что я кое-что знаю об этом мире, в который ты так стремишься, – сказал Колин. – Я правильно понимаю, ты собираешься добиться всего самостоятельно, без связей?

– Ну… да.

– Я боюсь, ты плохо себе представляешь, чего ты хочешь. И какую цену платят люди за место на вершине.

– Какую?..

– Семья, – Колин начал загибать пальцы. – Друзья. Здоровье. Нервы. Гордость. Что у тебя остаётся, когда ты всего этого лишаешься? Счёт в банке? Чувство собственного достоинства из залога не выкупишь.

– Я справлюсь, – уверенно сказал Майкл. – Я упрямый.

– Хорошо, – Колин кивнул. – Я не собираюсь тебя отговаривать. Твои мечты – твоё дело. Дерзай.

Он подлил виски себе и Майклу. Он держался очень спокойно, даже дружелюбно. Ему почему-то хотелось довериться. Совета спросить, что ли… Ничем не похож на Кристофера – тот был немногословным даже в важных вещах. Ему было легче обнять или дать затрещину, чем подробно объяснить, что к чему. Хотя, конечно, Кристофер объяснял. Но никогда не лез в высокие материи.

Они никогда не сидели с отцом вот так, за стаканом виски – да хоть бы за пивом, – и не говорили о подобных вещах. Кристофер не рассуждал о морали, чести, достоинстве. Он давал по ушам и говорил: «Не ври, всё равно узнаю». Или: «Не можешь держать хрен в штанах – держи резинки».

Вот оно, вдруг подумал Майкл. Джеймс привык смотреть на мир с высоты. Привык глазеть из окна самолёта и разом охватывать целый город. У Майкла горизонт заканчивался там, где Скипворт-роуд утыкалась в Примроуз-сквер. Прожил день – хорошо. Дотянул до субботы – ещё лучше.

Майкл вспомнил, как легко все поверили в его план накопить денег, выучиться и уехать. Получается – не поверили. Это просто стало шутливой присказкой: Майкл и Голливуд, то же самое, что Томми и Гордон Рамзи. Где один, а где второй. Сколько раз он ржал вместе со всеми и не понимал, что смеются не с ним.

Над ним. Как над Томми.

– Ты знал, что у Джеймса были проблемы с учёбой? – спросил Колин.

– Нет, – Майкл поднял голову. – Какие проблемы?..

– Он не сдал четыре экзамена, – сказал Колин. – Последние три месяца постоянно пропускал лекции. Всё делал небрежно, невнимательно, второпях.

– Он же при мне учился, – удивился Майкл. – Задания делал… Я сам видел!

– Я не сказал, что он полностью забросил учёбу, – сказал Колин. – Я сказал, что он перестал понимать её ценность.

– Он вместо лекций ко мне приезжал, – запоздало догадался Майкл. – Волновался из-за аварии… Наверное, вы знаете…

– Знаю, – Колин развёл руками. – И не осуждаю. Его волнение мне было вполне понятно.

– Он боялся, что со мной что-то случится…

– Это не повод бросать учёбу, – сурово сказал тот. – И, к сожалению, это не единственные проблемы, которые у него начались.

– Он говорил… у него проблемы в семье, – пробормотал Майкл.

– У всех семей есть проблемы. Но это не повод вести себя неуважительно. Или неразумно. Он перестал понимать, что допустимо, а что – нет, – жёстко сказал Колин. – Он всегда был замкнутым, но никогда не позволял себе хамить мне или матери. Я опасаюсь, что это было твоё невольное влияние.

– Я на него тут не влиял, – мрачно заявил Майкл.

– Ты дал ему почувствовать свободу, не ограниченную условностями. Говорить, что думаешь, делать, что хочется. Знаешь, как называется эта свобода? Безответственность. Именно она побудила тебя сесть за руль той машины и привела тебя к нашему разговору. А его она подтолкнула сесть за руль пьяным. Его лишили прав за это, ты знал?

– Нет, – глухо ответил Майкл.

– Слава богу, никто не пострадал. Но ты должен понять моё беспокойство. Он не был таким до встречи с тобой.

Майкл сидел, ссутулившись, гонял по стакану подтаявшие кубики льда.

– Ладно, всё это в прошлом, – сказал Колин. – Давай поговорим о настоящем. Тебе не понравится, но кто-то должен это сказать. Только запомни, Майкл, что я тебе не враг и не желаю зла. Ты хороший, смышлёный парень. Но посмотри правде в глаза. Прямо сейчас ты ничего из себя не представляешь – много амбиций, а что кроме них? Восемь лет работы в автомастерской?

Майкл упрямо набычился.

– Джеймс привык к другой жизни, – мягко сказал Колин. – Путешествия бизнес-классом, уик-энды на континенте, частные преподаватели, верховая езда, танцы, музыка, теннис, пилотирование. Он откажется от всего этого ради тебя, если ты его позовёшь. Но ты сам… скажи честно… Ты думаешь, ему будет хорошо?

Колин поставил локти на колени, пристально глядя на Майкла, наклонился вперёд.

– Ты вырвешь его из жизни, которая знакома ему с детства. Я не говорю, что твой мир хуже, – он примирительно улыбнулся. – Но ты ведь сам понимаешь, что контраст будет огромным. Особенно в мелочах. Ему не приходится думать о том, что будет на ужин, потому что у нас есть кухарка. Не нужно тратить время на магазины, не нужно готовить, если не хочется. Не приходится убирать со стола и мыть посуду. Сначала его захватит романтика босоногой жизни, которую предлагаешь ты. Но каждый божий день ему придётся думать о десятках вещей, о которых раньше не приходилось беспокоиться. И однажды он обвинит тебя в том, через что ему пришлось пройти. Может, не сразу. Может, через месяц или через год. Но так будет. Он пожалеет.

Майкл молчал, глядя на фотографии на книжных полках.

– А содержать вас обоих я не стану, уж извини, – сказал Колин, выпрямляясь. – Я бы согласился оказывать вам небольшую поддержку, если бы вы были хоть в чём-то равны. Если бы ты был студентом, как и он. Если бы у тебя были не только планы, но и перспективы.

– У меня есть… перспективы, – с трудом выговорил Майкл.

– Пойми одну вещь. – Колин сложил ладони вместе. – Это не шекспировская драма, а вы не Ромео и Джульетта. Я не разлучаю, а даю вам шанс. Покажи, на что ты способен. Займись стоящим делом, добейся успеха. Если ты его любишь – не ломай ему жизнь. Дай время подняться на ноги. Если ты поедешь за ним сейчас, он всё бросит, чтобы остаться с тобой. Это естественно, он влюблён. Знаешь, какими будут последствия этого поступка?..

– Какими? – Майкл поднял глаза.

– Ты заставишь его нарушить слово, данное мне. Тем самым вынудишь меня лишить его содержания. Даже при всей моей любви к Джеймсу я не буду ему потакать. Это значит, что он останется без образования. Это значит, что он лишится шанса сделать карьеру. И что