вдогонку жидкой струей, и огневик, который в такой компании и с его силой оказывается, скорее всего, и вовсе не о чем.

Но в другой стороне арены дела нашей команды идут не так уж хорошо.

Противник вполне удачно штурмует Марову стену, которая в этом месте просела и теперь не намного выше суетящихся возле нее армейцев.

Их землевик как раз нагородил несколько уступов и воздушники… и тот, что с самого начала там находился, и тот, что видно успел очухаться от моего удара… несоразмерно легкие для своих громоздких доспехов, по ним единым рывком взлетают.

Впрочем, сигануть вниз они не успевают. В этот момент, чуть дальше них, на стену выбирается Крис и, как есть — на корячках, так с ходу и бьет по парням огненным фейерверком. Воздушники вскидывают щиты, но их пятерки, против жалящей на семерке мелочи Кристиана, не выдерживают и их основательно достает.

Один, правда, умудряется выстоять, но второй оступается и валится вниз. Землевик на упавшего отвлекается, в попытке подставить «подушечку». А Мар с той стороны вздергивает стену высоко вверх точно в том месте, откуда все-таки сигает на ту сторону второй воздушник.

В этот момент от происходящего меня отвлекает резкое движение понизу моего поля зрения.

Армеец, что валялся в метре от меня и от которого я отвлекся, резко разворачивается и откидывается на спину. При этом он прямо в движении умудряется выставить щит, а в другой руке начать раздувать атрибут.

Ну-у, понятно, его далеко не один год готовили работать с боевой магией, а я-то всего с месяц назад, как узнал, что она, эта магия, существует вообще…

Короче, осознавая, что с такого расстояния меня тяжелым шаром зашибет точно, единственное, что успеваю сделать, это трансформировать свой фаер в такой же конусовидный снаряд, каким влупил по стене в сортире, в надежде, что хоть щит противника он прошибет и тот на какое-то время угомонится.

Но на долю секунды опаздываю! Когда я скидываю с ладони свой атрибут, мой противник уже своим в меня запустить успевает!

Моему огненному конусу хватает силы разбить летящий лоб в лоб водный шар, но щит ему оказывается уже не по зубам! Он лишь чиркает по нему, изменяя траекторию, и опять, как и в предыдущий раз, уходит в стену за голову соперника.

Только вот теперь это не каменная кладка из крупных глыб на каком-то там растворе, слежавшаяся за сотни, если не тысячи, лет, а вновь набитая насыпь из рыхлого грунта! И хотя она расположена гораздо дальше, да и мощи моему конусу, казалось бы, должно на достойный удар не хватить, но от попадания в нее фаера, стена просто всей массой проседает…

Громоподобный рев взбудораженной толпы прокатывается по стадиону! При этом понимаю, что справа, от того конца арены, где находится знаковый атрибут соперников, на меня накатывает волна восторженного визга и бравурных восклицаний. А вот с нашей стороны, почему-то, народный порыв складывается в пораженные крики и испуганные возгласы.

Автоматически оглядываюсь сначала в ту сторону, куда утрепали близнецы, и вижу скачущую под вопли толпы Джену, размахивающую какой-то блестящей на солнце штуковиной.

Потом возвращаю взгляд к стене, в попытке понять, что же произошло здесь, если народ находится в таком нездоровом возбуждении, что чуть не выпрыгивает за перила галерей, тыча руками куда-то за земляную стену.

Землевик и воздушник противников уже лезут через остатки вала и их лица напряжены, а движения дерганы.

И я наконец-то догоняю, что там кого-то завалило!

Это выходит… что? Я убил человека?…

Срываюсь и несусь к проходу в середине стены, который все так же ко мне ближе места обвала. За мной бухает своими железными сапогами водник.

Пока ноги перебирают, мозги уже прикидывают, что Крис находился в этот момент дальше просевшего места, а Мар, контролируя многометровую стену, работал на расстоянии. И значит там, под обвалом, кто-то из команды соперников.

Но это меня, почему-то, нисколько не успокаивает…

Миную проем и бегу в сторону кучи грунта, которую Мар со вторым землевиком уже понемногу аккуратно перемещают. Рядом по-собачьи, нагнувшись и швыряя комья меж коленей назад, помогают Крис и воздушник. Я подбегаю и, тоже принявшись сразу грести, загибаюсь рядом с ними. Чуть дальше, кажется, пристраивается с тем же намерением водник…

В какой-то момент именно мне достается чиркнуть концами металлических напалечников по броне заваленного армейца. Уж не знаю, укором это для меня получается или, наоборот, в искупление…

Его одностихийник аккуратно сдувает остатки земли и с мужика снимают шлем. Перекошенное лицо его серо-фиолетовое, рот открыт, то ли в непроизвольном замершем крике, то ли в последнем вздохе.

Целители успевают к этому моменту прибыть и, сразу принимаясь за дело, склоняются над ним. От меня пострадавшего заслоняют, и лица его я больше не вижу.

Ну, может и к лучшему — мне откровенно не по себе…

Буквально пару мгновений спустя… показавшихся парой часов — не меньше… тело армейца выгибается и трясется в судороге, потом звучит захлебывающийся вздох, который переходит в надсадный кашель. Ноги мужика уже не произвольно дергаются, а расслабленно разваливаются в коленях. Один из целителей поворачивается к нам, напряженно ожидающим исхода, и с облегченной улыбкой говорит:

— Все обошлось, вы успели!

Фу-у-ух…

Я рад безумно! Все ж, что ни говори, а турнир, это мероприятие скорее спортивное… в моем восприятии точно… и осознание возможной гибели кого-то из участников, да еще случившейся, пусть непреднамеренно, но по моей вине, зашибло сильно.

И хотя все завершилось благополучно, с поля я ухожу в состоянии какой-то прострации — меня не волнуют ни поздравительные вопли толпы, ни даже слова благодарности за помощь в спасении товарища от соперников.

И уж точно суета в воротах, в которую мы попадаем на выходе с арены, кажется неуместной. Раздражают и спешащие привести в порядок поле деловитые маги, и готовящиеся развлечь толпу бодренькие музыканты, и тем более хихикающие и строящие нам глазки девчонки-танцовщицы.

По отстраненным взглядам, которыми все наши озираются по сторонам, и всеобщему молчанию, похоже, и ребята чувствуют себя не лучше. Так что в свой закуток мы заваливаемся тихими и пришибленными. И только после пары глотков подсунутого нам валетами мерзкого пойла, начинаем понемногу отходить.

Из вяло завязывающегося разговора с удивлением понимаю, что в случившемся виню себя не только я один. Но и княжна, предложившая городить стену, и Мар, который строил ее, и даже Крис с Джером, в силу командного духа и общего решения о применении именно такой тактики ведения этого боя.

И,