как я обнаглел по полной и, не беря во внимание возможное недовольство магистра, заказал жратву в «номер» и вознамерился отдыхать до завтрашнего дня.

Глава 35

Но, кто б мне позволил?!

Впрочем, сам виноват — слушать надо было внимательней речь герцога, а потом обедать вместе со всеми и участвовать в обсуждениях грядущей катастрофы. Вот тогда и я был бы в курсе, и не психовал бы под гнетом свалившегося на меня невзначай «счастья».

Но, что уж говорить, катастрофой грядущее оборачивалось только для меня и, возможно, для Криса. А вот для всех остальных данное событие оказалось не просто ожидаемым, но и воспринималось — с радостью.

Ну, а как же не радоваться большому балу в самой герцогской резиденции, притом затеянному в нашу честь?!

Действительно… гхм, да.

Так что поспать в обнимку с Руди мне удалось не более часа, а потом меня подняли и принялись собирать, как настоящего господина, в шесть рук разом.

Я-то думал, когда к Жоку на помощь принеслись еще трое левых заполошных мужиков, что я просто проспал и они тут чисто для ускорения сборов. Но — нет, вскоре стало ясно, что в одиночку мой пацан не справился бы, ни за три часа, ни даже за пол дня, поскольку просто не смог бы все собрать до положенного комплекта.

Когда-то, когда я вынужден был постоянно бодаться с портными по поводу своего гардероба, именно этот наряд положил конец моим каждодневным мучениям — я психанул, всех послал и забыл, уговорив себя, что насильно никто меня в ЭТО вздевать не станет.

Наивный…

Насильно, не насильно, но надевать это безобразие на себя пришлось. Видите ли, в менее прэлестном виде показываться на приеме у герцога победителю турнира нельзя — недостойно, ни взгляда его светлейшества, ни чести Ордена, который мы там будем представлять.

Вот знал бы я, к чему все приведет, так точно завалил бы первый же бой…

В общем, по истечению пары часов измывательств надо мной, я теперь стоял перед ростовым зеркалом и с тоской осознавал, что все мои предыдущие горести, это так — мелочи, а вот самый ужас еще предстоит.

Те вещи, которые уже тогда, во время споров с мастерами, я посчитал навороченными, оказывается, были всего лишь заготовками! Теперь же, пиджак на мне… тьфу ты, котарди… и плю… плун… да хрен ли я буду на этой дряни себе язык ломать?!… короче — штаны, оказались настолько многослойными и сложными при сборке, что их действительно пришлось в шесть рук на одного меня одевать!

Какие-то пристежные рукавчики, пелерины, накладные оборки, да чтоб одно обязательно выглядывало из-под другого, ибо красота вышивки, заложенных складочек… дороговизна самой ткани, в конце концов… обязаны быть видны всем, кто желает это видеть.

И кто не желает, по ходу, тоже, поскольку взбесившийся общий колер костюмчика шибал по глазам, думается, издалека.

В общем, теперь я осознал, что предлагать местным портным дошивать по своему усмотрению, было несколько неосмотрительно с моей стороны… мягко говоря.

В моем наряде места нашлось, чуть не всем цветам радуги. Еще кружевам, лентам, галунам, камням, уж не знаю, настоящим или стекляшкам, и даже пресловутым колокольчикам, которые таки прилепяшили на выпирающую мотню, вместе с великолепным по своему размеру фиолэтовым бантом.

Ну, а завершали мой чудный образ тапки без каблука, но с длиннющими носами, привязанными за концы к низким голенищам золотой проволочкой.

Ах да, имелись еще завитые и напомаженные кудри, а также нарумяненное лицо с подведенными глазами и губами.

Короче, тот павлин, которого я когда-то так неосмотрительно поминал, сравнивая его оперение с первыми в этом мире моими нарядами, сейчас бы рядом со мной рыдал горькими слезами, расписываясь в своей серости и убогости.

Как раз, когда я, «любуясь» на себя в зеркало, пытался выжить под впечатлением от собственной неземной красоты, в дверь покоев вломился Крис.

Ну, вломился, это конечно сильно сказано, просто парень не постучал, как обычно, прежде чем открыть дверь. А так-то передвигался он медленно и неуверенно, старательно, как в ластах, вскидывая ноги, обутые в такие же изуверские по своему удобству чапочки, каковые в этот момент были и на мне.

— Же-э-энь! — взвыл он, с размаха заваливаясь на диван и задорно звеня колокольчиками на своей ширинке… сам-то я пока активно не передвигался, а потому просто не знал, как звучат мои. — Я не могу в этом идти! Это ж издевательство над человеком! Ладно, красоты я уже не прошу, но удобство-то — это ж вещь необходимая! В этом же убиться можно! — и он подрыгал своими носатыми тапками в воздухе, отчего стало понятно, что колокольчиками его оделили в большем количестве, чем меня.

— А все остальное тебя устраивает? — не смог я избежать искушения и не подергать в кои веки подведенной бровью.

— Не, ты еще и шутить способен?! — взвился Крис. — У меня шок! У меня глаза выпадают! Да мозги просто судорогой сводит, как я подумаю, что в таком виде еще и на люди придется идти! А он ржет!

— А че, плакать что ли? Давай еще, обидься на мои слова, — поддел я его. — Или я менее впечатляюще выгляжу?

— Да не, так же, по-дурацки, — махнул он рукой, — че делать-то?

— Да ничего, уменьшить по возможности красотищи в образе, да добавить функциональности в комплект, — пожал я плечами и сразу же крикнул Жоку, — неси мокасы!

Тот метнулся быстро, но нормальную обувь мне под ноги подсовывал с совершенно несчастным лицом.

Но молча. Молодец. Я оценил:

— Дарю, забирай, — подтолкнул я к нему снятое безобразие.

Тот вроде сначала обрадовался, но потом скуксился еще больше:

— Они мне большие… да и потом, куда я их в деревне-то одену?!

— На свою свадьбу, — быстренько нашелся я, а то ж еще откажется от вожделенного подарка… и их применение снова станет моей заботой.

— Так это когда еще будет…

— Вот, как раз и дорастешь, — успокоил я его и обернулся к Крису, который в это время засылал за привычной обовью своего Дака: — Все, проблема некоторого удобства решена, остальное, наверно, придется потерпеть. Теперь пошли с красотой поборемся, — и отправился в ванную умываться.

Гадость эта, что на щеках, что на глазах, возилась по морде, но категорически отказывалась убираться полностью.

В результате получилось конечно, но с трудом, и растертой мордой я теперь напоминал какого-то отекшего забулдыгу. Но на фееричности образа в целом это сильно не сказалось, и павлин все еще мог обрыдаться от зависти, так что