Люстра пошла раскачиваться сильнее: то ли ворон устроил себеаттракцион, то ли чтоб не слышать такого опасного предложения. Волк покачалголовой:

— Мой лорд, эти трубы достаточно широки, чтобы любойгерой протиснулся там, не слезая с боевого коня. Я оскорбился:

— Это только коммунисты сразу начали строить светлоебудущее, не испытав его сперва на собаках, но я демократ…

— Я не собака, — прорычал волк, глаза блеснулизлым огнем, а верхняя губа приподнялась, показывая длинные клыки. — Я несобака, мой лорд!

— Прости, — сказал я с искреннимраскаянием. — Понимаю, что между волком и собакой пропасть больше, чеммежду плотником и столяром или юзером и админом, но… если я полезу, вы меня небросите?

Ворон промолчал, люстра едва не стукается о потолок, а волкпосле паузы ответил глухо:

— Мой лорд, для нас с пернатым это большое испытание… Япривык к простому, и этот комок перьев почему-то тоже.

Я молча подпрыгнул, ухватился за решетку. Мускулы напрягзаранее, готовясь упереться ногами в стену, однако прутья заскрежетали, ярухнул на пол вместе с решеткой. В стене открылась широкая темная дыра.

— Ушли этим путем, — каркнул ворон с раскачивающейсялюстры, — а выломанную решетку просто приставили!

— А то без тебя кто бы понял, — буркнул я,поднимаясь.

— Вот я и просвещаю…

Снова подпрыгнул, подтянулся, в трубе ветерок, словноработают мощные кондишены. Быстро пополз на четвереньках, потом сообразил, чтопроще идти, просто пригнувшись. Труба ведет вроде бы на север, в той сторонеголовная башня, я не сразу заметил в стенках трубы небольшие дырочки, на ходузаглянул, пустая комната, в другую — тоже, в третью — чья-то спальня, но вездепусто, куда же делись, неужели все спрятались в вентиляционных трубах…

Впереди вместо уже привычных дырок для подглядывания темнеютпо бокам трубы гигантские ниши. Я добежал, ахнул, никакие не ниши, а такие жетрубы, вернее — одна перпендикулярная труба, саморегулируемый перекресток, чтозначит, без светофора, кто наглее, тот пролезет первым. Поколебавшись, япродолжил путь, но через десяток шагов встретил еще один перекресток, а потомеще, на этот раз вертикальный: в стенку трубы вделаны довольно толстые металлическиескобы, рассчитанные на мужчин в полном облачении.

Я стиснул зубы, помычал, не зная, куда двинуться, рассудил,что спальня Темного Властелина должна быть на самом верху, полез по ступеньками уже через десяток высунул голову на очередном перекрестке, самом сложном:кроме горизонтального, еще два наклонных под углом в сорок пять градусов, какоеже здесь разветвленное хозяйство, с одной стороны, Темный Властелин молодец,следит за экологической чистотой воздуха, но для меня добавочные сложности…

Прикинув, что моя цель, скорее всего, на верхнем этажезападного крыла, я выбрал наклонный ход и пополз на запад, в смысле, в тусторону, где, по моим представлениям, мог быть запад. Я помнил, что мох надереве с северной стороны, а с южной чисто, и еще муравьи любят насыпать кучитоже только с южной, так вот если встать к муравейнику спиной или лицом, точноне помню, то в одну сторону будет запад, а в другую восток. К сожалению, ниодного муравейника не встретил… а может быть, к счастью, хрен бы я пролез черезмуравейник лесных формиков, да и мох что-то так и не нарос на стены.

Когда я начал беспокоиться, что пора бы уже куда-то давыползти, туннель начал разветвляться, я глазам не поверил, восхищенный:настоящий клеверный лист, прекрасная развязка, никто ни с кем не столкнется,удивительное инженерное решение местного умельца, не все придумано в нашемдвадцатом веке, во многом умельцы Средневековья опередили, строил же Леонардовертолеты, а Архимед — архимедовы винты, так и здесь просто чудо, намногоопередившее свое время, хотя востребованное и сейчас, но все же в полный ростразвернувшееся только при наших скоростных хай-веях.

Я восхищался, ахал, бурчал, снова восторгался, потом началвсерьез тревожиться, что так никого и не встретил: это говорит прежде всего отом, что система вентиляции гораздо сложнее и разветвленнее, чем я думал. И,кроме того, уже чувствую, этот дворец внутри гораздо больше, чем кажетсяснаружи. Возможно, строители интуитивно применили четырехмерноеконструирование, которое позволяет, к примеру, втиснуть вовнутрь планеты Земля,где пустота, еще одну Землю, но только гораздо больших размеров.

Наконец, изрядно измучившись, я обратил внимание наконец накрупную стрелку на стене тоннеля. Такие попадались и раньше, все времяпопадаются, но я, занятый делом, не обращал внимания, а сейчас подумал, что, впринципе, они должны указывать верное направление, то есть на выход.

Волк из-за моей спины видел, как я рассматриваю стрелку, носмолчал, однако, когда я потащился в направлении, куда указывает острый кончик,сказал с облегчением:

— Ну, наконец-то вылезем из этой трубы. Главное —совсем близко к кухне!

— Гм… — ответил я, вспомнил запоздало, что, вообще-то,нюх у волка таков, что не нужны чертежи всех этих подземных и внутристенныхкоммуникаций, — таков стратегический замысел!

— Каков?

— Ты умеешь хранить стратегические тайны?

Ворон, трепыхая крыльями и царапая нас жесткими маховымиперьями, пробрался вперед:

— Я умею, я!

— Я тоже, — гордо ответил я исторической фразойСуворова, довольный, что могу поумничать, отпихнул пернатого и устремился квыходу, там впереди свет, даже я ощутил запахи факелов, горящего масла инесвежих постелей.

Когда осталось пару шагов, я предупредил шепотом:

— Со мной ни в коем случае!..

— Почему? — спросил ворон

— Если окна закрыты, куда вылетишь?.. Я осмотрюсь, аесли все благополучно, подам знак.

— Какой?

— Три зеленых свистка, — ответил я сердито. —Просто позову, понял? Все, умолкни.

Я осторожно приблизился к решетке. На стенке трубы пламенеетжирно намалеванная стрела, краска еще свежая, пахнет, даже пачкается. Вздохнувс облегчением, все верно, я ухватился за прутья, напряг железные мускулы.Прутья слегка прогнулись, но тут зашевелилась кладка, посыпались крошкиокаменевшего цемента, решетка еще чуть прогнулась, прутья выскользнули из щелеймежду глыбами.

Осторожно поставив ее за спиной, я выглянул, довольнозаурядная комната, вся словно бы высечена из цельного камня, ничего лишнего, изнее ведет одна-единственная дверь.

Удерживая меч обеими руками, я пошел легкими шагами бывалогоохотника наискось, прямо к двери. Что-то шелестнуло, я не понял, откуда звук,на меня обрушилось холодное, легкое, показавшееся мне рыболовецкой сетью, развечто сплетенной для охоты на акул, способных мигом изорвать любую сеть, если онане из стальной проволоки.