В дверь стучат, я рывком сажусь. И поскорее забиваю голову мыслями о том, как я боюсь задания, как мне непонятно про Люка, как меня беспокоит Джастин, — все что угодно, только не думать о Кейс.

Кейс проскальзывает в комнату, не дожидаясь ответа. Губы у нее поджаты, но все равно она так и лучится счастьем после вчерашнего вечера. Просто эти волны счастья приглушены тревожными мыслями о предстоящем дне.

Я громко маскирую все мысли противной и от этого приставучей популярной песенкой.

— Ты уже должна быть одета, — говорит Кейс. — Все готовы.

Я выбираюсь из кровати и тащусь к платяному шкафу за одеждой.

— А что, взрослые уже встали? — Тут ко мне возвращаются воспоминания — мама на краю моей постели. — Мама сказала без них не уходить.

Кейс пожимает плечами:

— Взрослые все утро где-то пропадают, но уже десять. Кейша и Алекс в костюмах и готовы идти. Если мы будем ждать взрослых, начнется жуткая толкучка. — Она некоторое время смотрит на меня. — Думаю, тебе будет полезно. Просто проветриться. Сегодня… много чего должно произойти. Если мы останемся дома, ты проторчишь все это время у себя в голове. Я там была. Это не всегда самое приятное место на свете. Лучше уж пошли с нами.

Потому что сегодня крайний срок. Потому что я могу провалить задание. Потому что Иден может умереть.

По крайней мере, Кейс так считает.

Продолжая старательно заглушать мысли песенкой, я мямлю:

— Мама очень серьезно просила нас не уходить без них.

— Никто из них не отвечает на наши сообщения. Наверное, они просто беспокоятся, что, если мы выйдем по отдельности, потом не сможем найти друг друга.

Я коротко киваю, стягиваю чепчик и бросаю на простыню. Натягиваю те же джинсовые шорты и футболку с открытыми плечами, что и вчера, и спрыскиваю волосы кондиционером из бутылочки, чтобы распушились. Пусть лучше Кейс отвлекается на взрослых, чем сосредотачивается на моих мыслях. На всякий случай я прибавляю громкость песни в голове.

Кейс смотрит на меня сердито:

— Эта песня забивает мне всю ленту.

— Извини, привязалась.

— Пропой всю песню целиком, а не только припев, и она от тебя отстанет.

— Я не помню слова.

— ИИ-помощник найдет! Постарайся хотя бы не петь так громко, а?!

Кейс выходит, я следую за ней. Мы ненадолго останавливаемся у ванной, чтобы я почистила зубы и воспользовалась унитазом.

Когда мы спускаемся по лестнице к выходу, я вижу, что Кейша и Алекс уже там, в роскошных карнавальных костюмах, голубых с серебристым — в тон вчерашней платформе. Их головные уборы из перьев не меньше полуметра в высоту, и обе надели лифчики от купальников, но все-таки с шортами, а не с трусиками, иначе бабушка вообще не пустила бы их на карнавал. Кожа у них покрыта серебряными блестками, кроссовки и рюкзачки тоже. Кроме того, Алекс и Кейша потрудились и над макияжем — таким же серебристо-голубым с мазками пепла, что и у Рубины вчера вечером.

— Ничего себе, — говорю я, подходя к ним. — Вы и правда совсем готовы.

Обе растягивают губы в чем-то вроде улыбки, но получается плохо. Обычно мои двоюродные жаждут комплиментов. Кейс смотрит на меня с тем же выражением. Как будто мы идем на какие-то очень красочные похороны, а не на карнавал. Ну что ж, трудно сиять от счастья, когда на кону жизнь самой младшей из нашей семьи.

Я нервно сглатываю и обвожу их взглядом.

— Иден не умрет сегодня. У меня есть план. Не волнуйтесь.

— Но тогда… — Голос Кейши замирает, все переглядываются. Наверное, вспоминают, как я накинулась на Люка с ножом в кухне.

Я мотаю головой:

— И… и убивать я никого не собираюсь. Я все придумала. Никто не умрет.

Кейс таращится на меня. Я тут же принимаюсь мысленно петь всю ту же песню как можно громче. Кейс прищуривается.

— Я не хочу это обсуждать, — говорю я и бросаю на лучшую подругу отчаянный взгляд.

Кейс выпрямляется и кивает, и я невольно ежусь. Она безмолвно пообещала мне не лезть. И в самом деле, уж чего мне сегодня не хочется — так это чтобы она узнала, что я до сих пор не решила, чье будущее перечеркнуть, ее или Люка.

— Ой, да чтоб меня хакнуло! — Кейша театрально вздыхает. — Если Иден и правда не умрет, а Вайя и правда не станет убийцей, придется нам повеселиться хорошенько. Я в жизни не собиралась так быстро, а взрослые, значит, думают, что мы будем сидеть тут смирно и ждать их предки знают сколько? Нетушки. Пошли.

— Вайя еще не прошла испытание, — напоминает Кейс, скрестив руки на груди.

— Фу! Близняшка-зануда наносит новый удар. Вайя говорит, у нее все схвачено, пусть действует по плану. Ты же сама всегда твердишь, что доверяешь ей!

Кейс всплескивает руками:

— Я ей доверяю!

— Вот и отлично, — встревает Алекс. — Мы тоже. Идем.

У меня щиплет глаза, и мне приходится резко вдохнуть, чтобы не дать слезам пролиться. Доверие — вещь двусторонняя. Я так долго добивалась его, надеялась, что оно есть, но точно не знала — и теперь не готова к тому, что сестры сами это скажут. Я всю жизнь полагалась на своих родных, и доверяла им, и надеялась, что это взаимно, но только сейчас поняла, что в глубине души в это не верила.

Взгляд Алекс смягчается.

— Ты готова? — спрашивает она.

— Да, — отвечаю я, и голос звучит придушенно, как я ни стараюсь.

— А где взрослые?

— Поехали к Йохану помочь с реквизитом, — отвечает Алекс. — По крайней мере, так сказала бабушка перед уходом.

Глаза у меня становятся круглые:

— Бабушка тоже уехала?!

Такого просто быть не может. Она не любит Йохана и обычно предпочитает ехать с нами на электричке.

— Сказала, у нее к нему «разговор» про тебя.

— Ой-ой-ой! — пугается Кейша. — Она злится, что он переманил тебя на темную сторону.

Я морщусь:

— Никуда он меня не переманивал. Я сама попросилась посмотреть, он ни в чем не виноват. — Я скрещиваю руки на груди — напоминание о сцене в подвале не особенно меня порадовало. Тот человек постоянно снится мне — как он висит вверх ногами, и истекает кровью, и становится похож то на себя, то на Люка. — А Иден где?

— Они взяли ее с собой, — пожимает плечами Алекс. — Наверное, решили попросить кого-нибудь из детей Йохана приглядеть за ней.

Я собираюсь сказать, что мы и сами могли бы приглядеть за ней, но потом умолкаю. Ведь взрослые не знают,