Она очнулась, услышав, что Генрих, желая продолжить игру, приглашает кого-то из своей свиты. Господи, она не ослышалась?!

— Шамси, позволь тебе представить…

Пфальцграфиня подняла глаза на крепкую высокую фигуру в тёмно-сером одеянии. Сморгнула, не веря, уставившись в бронзовое лицо королевского дознавателя. А ведь она его уже стёрла из памяти. Он тогда обобрал и бросил её в таверне, лишив поддержки и помощи!

— Мы знакомы, — раздался его тихий бархатный баритон, и обаятельная улыбка скользнула по полным губам.

— Шамси Лемма, — пролепетала она, выдёргивая ладонь из его руки.

— Странно, — произнёс Генрих, хмурясь. — Все знакомы с пфальцграфиней, а я нет.

— Ваше величество, Вэлэри фон Россен не от мира сего. — Щека его дёрнулась. — Много путешествует… Ведёт замкнутый образ жизни…

Наташа всматривалась в лицо гехаймрата. Те же крупные с прищуром глаза-колодцы, отчётливый контур губ, гладкая кожа. Изменилась форма бородки и усы стали короче. Шейный платок. Та же золотая цепь с отличительным знаком. Похудел немного, но, как всегда, подтянут. Вот взгляд стал другим — глубоким и трагичным. Взгляд отца, потерявшего своего ребёнка. Её снова закружило вихрем воспоминаний. Его сын был болен. «Наки умер», — дыхание смерти ледяной позёмкой коснулось горячих щёк.

Генрих указал тайному советнику на стул напротив:

— Не хочешь сыграть?

— Пожалуй.

— Ваше величество, — набралась смелости Наташа, — позвольте мне уйти… Пожалуйста.

Карету тряхнуло, и она остановилась. Приехали.

— Ты преуспела. Завела столько нужных знакомств. — Голос Ретинды прозвучал слегка ядовито.

Наташа вздохнула, опуская шкатулку на колени. Пусть поехидничает. Придёт время и бабулька со своим внуком ответит за всё.

— Жду тебя завтра у себя.

— Завтра не смогу, — парировала девушка. И послезавтра, и… всегда.

— Куда-то едешь?

— Нет, накопилось много дел.

— Ты знакома с королевским дознавателем.

Витолд доложил? Она не думала, что знакомство с Леммой произведёт на мошенников более сильное впечатление, чем шефство над ней Генриха. Насторожились, сволочи?

— После смерти отца гехаймрат приезжал в поместье.

Послышались едва уловимые слова молитвы и в темноте влажно заблестели глаза женщины.

— Была в этом необходимость?

— Была, — пресекла дальнейшие расспросы Наташа.

И снова она не успела выпрыгнуть из кареты, как была подхвачена Витолдом. Только сейчас её полёт замедлился и она, прижатая к груди мужчины, медленно опустилась на ноги, успев почувствовать, как он коснулся губами её макушки.

Проводив до крыльца и метнув взор на шкатулку в руках пфальцграфини, без тени улыбки сказал:

— Сегодня вы были восхитительны.

Наташа вздохнула. Знала она, откуда растут ноги его любезности. Вот окрутит её, женится, а потом… — она поёжилась — не станет ли это её смертным приговором? Но руку, которую с показной нежностью лобызал пфальцграф, вырывать не стала. Пусть думает, что процесс обольщения — согласно его плану — проходит успешно.

— Спокойной ночи, Вэлэри. Я навещу вас завтра.

— Я намереваюсь проспать до обеда, — предупредила она, зная его привычку наносить ранние визиты. А там он уйдёт на службу и забудет об обещании.

В комнате горела свеча, а на ложе, укутавшись в шаль и свернувшись калачиком, спала Хельга.

Пфальцграфиня, пошатываясь от усталости, скидывая полусапожки и стаскивая платье, старалась двигаться бесшумно. Направившись к столу, на ходу снимая кольцо и обруч, зацепила стул.

— Proklyate!

Замерла, прислушиваясь, не разбудила ли подругу. Разбудила. Та, потянувшись, сонно произнесла:

— Ты не осталась до утра? — Уселась в постели, скручивая жгутом распущенные волосы. — Я не удивлюсь, если скажешь, что тебя выгнали.

— Если бы палатинат находился на соседней улице, честное слово, сбежала бы раньше. Это тебе, — бросила ей длинную шкатулку, направляясь в умывальню.

— Мне? — графиня вертела вещицу в руках, ощупывая защёлку, слушая плеск воды. — От кого? Что в ней?

— От Генриха… Короля.

— О-о…

Из шкатулки ей на колени выпал складной веер. Густой запах сандала наполнил комнату.

— Прости, Хельга, твой веер порвали, — Наташа, уже в ночной рубашке, села рядом с ней на кровать, чувствуя, как голову примагничивает к подушке. Не стала сопротивляться, падая на спину, глядя в потолок. — Вот его величество и… пожаловал новый, который не порвётся.

— Мой был простой, а этот… — Хильдегард водила кончиками пальцев по ажурной поверхности рёбер с изображением летящих и сидящих на сосне журавлей, вдыхая бередящий душу аромат сандала.

— Он прекрасен… — задумчиво сказала Наташа. — Веер — это гармония мужского и женского начал, соединение ян и инь. Запах сандала возбуждает чувственность, насыщает позитивной энергией. Журавль и сосна — символы долголетия в Китае.

— Не очень поняла, но… приятно к тебе внимание герцога Швабского. Так ты расскажешь, что и как там было? — Она нетерпеливо подвинулась ближе, заглядывая в лицо подруги.

— Плохо всё было, Хельга… Хотя, смотря как на это посмотреть. Я была дивом.

— Филин?

— Да, маска такая, из перьев… Пух лез в нос …

Чувствовала, как её затягивает в хмельной омут сна. Расслабленное тело потяжелело, язык едва ворочался. Веки слипались.

— Что?

— Хельга, я потерпела полное фиаско, — она всхлипнула, закрывая глаза. — У Герарда свадьба через два месяца.

— Так ты его видела?

— Он был с Авоськой… Оба такие красивые…

— С кем?

— Он мой… То есть его… Я когда-то подарила ему брелок от «Audi», а он его переподарил своей эльфийке.

— Какой эльфийке? Да ты пьяна, Вэлэри!

— Чуть-чуть. Скажи, чтобы принесли вина. Давай выпьем за крушение моих надежд и проводим мою любовь в последний путь.

— Что ты такое говоришь?

— Ты не видела, какую невесту ему сосватал король… Сказка… М-м-м… Пэрсик… — она горько усмехнулась и поцеловала пальцы, сложенные горстью. — Такую надо хватать и бежать… Пока не отобрали… — Вздохнула, затихая.

— Вэлэри… — тронула её за плечо графиня.

Та встрепенулась. Голос стал ещё тише:

— И знаешь, Шамси… нарисовался… Ворюга… А жулики активизировались…

— Вэлэри, я ничего не понимаю.