— Давай завтра. Обо всём расскажу тебе завтра. Я смертельно устала…

Хильдегард укоризненно качнула головой, укрывая подругу и, забрав шкатулку с веером, долго сидела за столом, рассматривая диковинку, опахиваясь, теребя шёлковую кисточку, вдыхая изысканный тонкий древесный аромат и утирая слёзы. Жалела подругу, зная, что она бывает в таком состоянии, когда ей невыносимо больно. Жалела себя.

Она не поленилась и спустилась в кухню. Взяв кувшин крепкого вина и вазу с печеньем, снова поднялась в покой. Выпив залпом полный кубок, заев печеньем, улеглась рядом с Вэлэри и, крепко её обняв, стала мечтать о несбыточном, как делала это всегда, сколько себя помнила. Пусть всё неправда, сладкая ложь, но так легче. В её видениях Брунс живой и весёлый. Он её и только её. Они любят друг друга. У них маленький сын и никаких Авосек.

* * *

Наташа не слышала, когда ушла Хельга. Открыв глаза, зажмурилась от нестерпимо яркого света, бьющего в глаза. Отклонилась, наблюдая, как через широкую щель между неплотно задёрнутыми портьерами прорывается солнце. Луч света в тёмном царстве.

Прислушалась к себе: вялость, нежелание двигаться и вообще что-то делать. Память подбросила поток ярких изображений с ней в главной роли. Она видела себя, танцующую с Отто, видела короля, видела Герарда и его бледнолицую эльфийку. Разве она хуже её? Хуже. Леонор ничего не приходится делать, чтобы получить желаемое. Она кузина Отто, а тот — сын герцога. Значит, эльфийка из богатого знатного рода и единственная её проблема в жизни — удачно выйти замуж. Она под защитой короля. Не Генриха, а его отца Конрада. Она не просто рекомендована им для рассмотрения её кандидатуры в качестве невесты — этот этап давно пройден, — а уже обручена с женихом, безоговорочно принявшего дар монарха. Всё не просто сложно. Всё непоправимо и пытаться что-то изменить — снова ставить под удар Бригахбурга и его семью.

С пробуждением дремотное душевное оцепенение не отступило, усиливаясь с каждой минутой. За бессознательной защитной реакцией организма на сильное душевное потрясение следовала апатия. Наташа с таким не раз сталкивалась. Жизнь в этом времени постоянно испытывает её на прочность и является беспрерывной борьбой за выживание. Стоит избавиться от одной проблемы, как в дверь рвётся очередная.

Мужчины не любят женщин с проблемами. Они устают от них. Им нужны самодостаточные спутницы, умеющие быть счастливыми без опоры на их крепкое плечо. Но как же тогда естественное желание сильного пола защитить хрупкую и беззащитную женщину? Не это ли одна из их жизненных потребностей? Или всё дело в степени женской беззащитности? Одно дело показать, что ты — слегка! — нуждаешься в помощи спутника и другое дело — обрушить на него все свои проблемы, да ещё напугать заявлением, что без него пропадёшь.

Девушка встала и, открыв комод, из вороха свитков достала Соглашение. Теперь этот документ её следующая и самая большая головная боль, о которой она хотела рассказать Герарду, втянув его в очередную «войну». И с кем?! Уставившись в свиток, представила, чем может закончиться необдуманное решение посвятить его в план её мести, которого, прочем, ещё нет. Теперь в свете ночных событий, всё теряет смысл. Бригахбург почти женат и… пришло время отпустить его? Почему? Разве она хочет этого? Разве сомневается в его любви? Или не уверена в своей? Они любят друг друга и хотят быть вместе. У них потрясающий секс. Но в то, что вот так просто можно разорвать помолвку лишь сказав монарху, что любишь другую, не верится. Отказ от невесты — выбранной самим королём! — ни к чему хорошему не приведёт.

Наташа представила себя на месте роскошной эльфийки. Получилось плохо. Сказывалась разница в воспитании и привитые другим временем моральные ценности. Отвергнутая, влюблённая в жениха аристократка может воспринять отказ от её персоны как оскорбление, что породит ненависть и, вполне возможно, наведёт на мысль о мести. А мстить и избавляться от соперниц здесь умеют самым излюбленным и доступным способом. Примеров тому уйма.

Устроившись на стуле и поджав под себя ноги, пфальцграфиня взглянула на приоткрытое окно. Обеденное солнце залило подоконник. Тепло ощущалось даже в глубине покоя. А её трясло. В руках дрожал посеревший от времени свиток.

Дверь бесшумно приоткрылась и в проём заглянула Хельга. Поспешно вошла, кладя на стол мешочек с выручкой:

— Два раза к тебе заходила. Плохо?

На молчание подруги села рядом, гладя по голове:

— Поплачь… Станет легче.

Наташа растёрла лицо ладонями. Наткнувшись на ранку на щеке, поморщилась, сдавленно прошептала:

— Не могу. Что-то надорвалось внутри и тянет. Мешает.

Служанка внесла ведро горячей воды.

— Идём, я помогу тебе умыться, причесаться. Без меня ты вот это, — тронула её спутавшиеся локоны, — не расчешешь. Хочешь, позову Фиону. Она внизу. Сегодня тихо. Все отсыпаются после празднества. Так что справимся без тебя. Отдыхай.

— Хельга, мне кажется, что я умираю.

— Понимаю тебя. Граф Бригахбург прорывался к тебе. Я его не пустила. А потом я сделала глупость. Мне бы подождать тебя, как собиралась, но… Я решила, что момент подходящий.

Пфальцграфиня встрепенулась, всматриваясь в Хельгу: распухшее от слёз бледное лицо, потухший взор. Она тоже нуждалась в помощи и поддержке.

— Что случилось? Ты же не сказала ему, что я… тебе…

— О чём мы говорили ночью? Нет, — махнула она рукой. — Я ведь видела, что он злой, и всё равно… Ещё вчера я верила, что вы будете вместе и мне будет проще с ним договориться. А после того, что ты рассказала… — Вздохнула: — В общем, я сказала ему, кто я и что хочу воспитывать дитя Брунса.

— Он тебе не поверил?

— Поверил и очень быстро. Пересмотрел все свитки с рисунками. Кольцо вертел. Я думала, он будет пытать меня, что да как, а он только спросил, как звали дядю, тётю и всех моих кузенов, их возраст. Он даже вспомнил, что видел меня раньше, и мне пришлось напомнить где. А потом… Спросил про мужа, Лотэйра. Я сказала правду. Напрасно, да?

— Не отдал, значит.

Графиня закачала головой, всхлипывая:

— Сказал, что мальчику у него будет лучше. Но я могу навещать его в любое время. — Она слабо улыбнулась. — Вэлэри, что мне теперь делать?

— Не знаю… Навестить, наверное. И ждать.

— Ну вот, теперь ты похожа на пфальцграфиню. — Хильдегард, отложив гребень, собрала пышные волнистые волосы подруги в низкий хвост, связывая золотистым шнурком и, выпустив на висках по тонкой вьющейся пряди, восхищённо прошептала: — Ах, как красиво. Теперь тебе нужно поесть. Спустишься вниз или распорядиться, чтобы сюда принесли?

— Хочется чая. Горячего. Сюда.

Наташа, высыпав из кошеля монеты, равнодушно смотрела на них. Смазанная «волшебной» мазью царапина слегка саднила. Кубок с дымящимся горьковатым травяным отваром согревал зябнущие пальцы. На привычный чай это походило мало. Какие травы заварила Фиона, оставалось только догадываться, но, не выпив и половины, нервный озноб унялся и девушка расслабилась.