Мальцев уселся на заднее сиденье, рядом с Варей.

– Кто он, этот парень с собакой? – спросила она, сладкозевнув.

– Бывший спецназовец.

– Да? А я думала, он милиционер.

– Ты поспи, солнышко, – Мальцев погладил ее по коленке, –ехать долго, поспи пока.

Ехать было действительно долго. Особняк ДмитрияВладимировича находился за городом, в тихом заповедном месте неподалеку отзнаменитого Завидова.

– Собака у него хорошая, – пробормотала Варя уже с закрытымиглазами, сквозь сон, – наверное, старая. Только старые собаки бывают такимиумными.

– Нет. Ей всего три с половиной года. Овчарки живут десять –двенадцать, то есть возраст у нее самый лучший. Собачья зрелая молодость.

Варя засыпала моментально, стоило только закрыть глаза, ичерез минуту ей уже что-то снилось. Сны всегда бывали цветными, яркими.

Перед ней возникла маленькая комната, двуспальный ватныйматрац прямо на полу, с несвежим скомканным бельем, черное окно без занавесок,голая лампочка под потолком. В углу серо-коричневый толстолапый щенок жаднолакал молоко из миски. Рядом – широкая белая спина, крепкий, остриженныйпо-военному затылок. Голый по пояс мужчина присел рядом со Щенком на корточки.

– А хочешь, я ее Варькой назову, в твою честь?

– Сдурел?

– Сука Варька. Классно звучит. Она вырастет злющая, хитрая,как ты. Правда, есть разница. Она породистая, а ты нет. У нее щенки будут, а утебя никогда.

– Заткнись. У меня будут дети. Мне только семнадцать, и тыне каркай!

– Будешь грубить – побью, – он поднялся с корточек медленно,нехотя, развернулся лицом к Варе, уставился на нее своими светлыми жесткимиглазами. Глядел, не моргая, без всякой улыбки, и это длилось бесконечно.

Сон был настолько живым, что даже запахи выплывали изнебытия, щекотали ноздри. Воняла пепельница, набитая окурками. От коричневыхказенных ботинок, которые он всегда ставил прямо у матраца, исходил тяжелыйзапах гуталина. От толстолапого щенка уютно пахло молоком, чистой шерстью исвежим сеном. На вешалке, прицепленной к открытой форточке, покачивался серыймилицейский китель с капитанскими погонами. Легкий ветерок доносил запаходеколона «Шипр». Во сне Варя почувствовала себя счастливой.

Как и три с половиной года назад, наяву, в пустойпрокуренной комнате, так и сейчас, во сне, в шикарном салоне джипа, жаркаягорько-соленая волна накрыла Варю с головой, сердце загрохотало, как колоколпри пожаре.

Сон продолжался. Отчетливо, как наяву, она увиделаприближающееся к ней жесткое крупное лицо, маленькие зеленоватые глаза, светлующеточку офицерских усов.

– Ну ладно, не обижайся. Когда я был маленьким, у соседей полестничной клетке жила овчарка, такая же, как эта, восточно-европейская. Яжутко завидовал, больше всего на свете хотел иметь точно такую собаку. Отличныйбыл пес. Вот в честь той овчарки я и назову щенка Фрида…

Задержанный на месте преступления имел при себе паспорт наимя Мухина Владимира Николаевича, русского, 1973 года рождения, проживающего вМоскве. Вел себя этот Мухин странно. Он был вялый, как тряпка. Дал фельдшеру со«скорой» перевязать себя, вколоть противостолбнячную сыворотку. Фельдшерсообщил, что во время обработки раны он бормотал что-то неясное, повторял:«Клим, сука».

– Рана неглубокая, – сказал оперативникам врач, – ничегоопасного. Пусть завтра поменяют повязку. Собака домашняя, привитая, но навсякий случай скажите там, пусть поколят от бешенства. Вот, я здесь всенаписал.

Мухин мотал головой, не отвечал на вопросы, выпучил глаза исмотрел в одну точку, жадно глотая спертый, прокуренный воздух в милицейском«газике».

Опытные оперативники решили, что парень либо косит подпсиха, либо обалдел от моментального задержания и от собачьего укуса.

Когда подъехали к отделению, открыли задние дверцы, сказали«вылезай», он не шевельнулся, пришлось выволакивать волоком. Он хрипел, виселна руках милиционеров, продолжал таращиться своими безумными глазами.

– Ничего, сейчас очухаешься, – подбодрили его, усаживая налавку в «телевизоре».

Он странно привалился к стене и стал тихо, ритмичноподергивать конечностями.

– Эй, гражданин начальник, вы нам чего сюда принесли? –поинтересовались соседи по «телевизору». – Он сейчас копыта откинет, в натуре.«Скорую» надо.

Дежурный пригляделся к задержанному и решил все-таки вызвать«скорую». Прибывшая через пять минут бригада констатировала коматозноесостояние. С сиреной парня увезли в ближайшую больницу. Но реанимационныемероприятия не помогли, он скончался по дороге, не приходя в сознание.

При вскрытии обнаружили, что смерть наступила в результатепередозировки синтетического наркотика импортного производства.

Утром в отделение заявился какой-то старый нудный следак изУВД, поднял всех на ноги, стал подробно расспрашивать о покушении у клуба «СТ»,потребовал все документы, которые еще не успели оформить, позвонил наподстанцию, откуда приезжала «скорая», связался с дежурившей бригадой и наконецзаявил, что мужик с собакой, который предотвратил покушение и задержал Мухина,сам его и прикончил, и вообще, является особо опасным преступником, ипокушение, скорее всего, было чем-то вроде инсценировки.

– Ну а мы-то при чем? – недоумевали районные опера. –Показания мы сняли, а документов при нем не было. Какой нормальный человекберет с собой паспорт, отправляясь выгуливать ночью собаку? Мужику, наоборот,спасибо надо сказать. Вот, в протоколе записано, Исаев Максим Максимович,проживает по такому-то адресу.

– И что? Вы проверили этот адрес? – усмехнулся Илья НикитичБородин. – Там действительно живет штандартен фюрер Штирлиц?

– Нет, еще не проверяли, – оперативники удивленнопереглянулись и вдруг стали смеяться. Нервное мужское ржание разнеслось поотделению, и даже задержанные в «телевизоре» заулыбались, так заразительнохохотали усталые милиционеры.

– Ничего смешного, – мрачно заметил Бородин.

Капитан Косицкий с опергруппой, с понятыми и с санкцией наобыск прибыл к двери квартиры Бутейко в восемь утра. На звонок никто неответил. Дверь оказалась открытой. В квартире все было перевернуто, вскрытпаркет, вспорот линолеум в кухне.

Труп Елены Петровны обнаружили в ванной. Она лежала на полу,в луже крови. Рот ее был заклеен изолентой, на шее странгуляционная полоса. Еезадушили шелковым поясом от халата. На теле были видны свежие кровоподтеки,ссадины, множество резаных и колотых ран.