— А. Ф. Добрынин, через который Л. И. Брежнев и Р. Никсон согласовывали самые трудные вопросы, например договор о предотвращении ядерной войны. Сама же подготовка этого визита в США шла на фоне новой волны антисоветской истерии, под «знаменами» которой собрались и крайне правые, и либералы, и сионисты, с подачи которых еще 15 марта 1973 года ярый антисоветчик сенатор Генри Джексон внес на рассмотрение Сената знаменитую поправку к законопроекту о торговой реформе.

Между тем в начале мая 1973 года Г. Киссинджер вылетел на переговоры в Москву, где доверительные беседы, прежде всего по военно-политическим вопросам, с ним вел не только А. А. Громыко, но и сам Л. И. Брежнев. Причем эти переговоры шли не столько в Москве, сколько в любимом брежневском Завидово, где генсек под бутылочку «Столичной» буквально «выбил» у своего гостя «расписку» о парафировании будущего соглашения «О предотвращении ядерной войны»[868].

Кстати, к этому времени Л. И. Брежнев не только совершил первый в истории советско-западногерманских отношений официальный визит в ФРГ, который имел большой резонанс во всем мире, но и серьезно укрепил свои властные позиции. На апрельском Пленуме ЦК он не только избавился от Г. И. Воронова и П. Е. Шелеста, которые резко выступали против недопустимых, в том числе «идеологических уступок» США[869], но и пополнил состав полноправных членов Политбюро тремя членами своей команды — А. А. Гречко, А. А. Громыко и Ю. В. Андроповым. На том же Пленуме по докладу генсека было принято отдельное Постановление ЦК «О международной деятельности ЦК КПСС по осуществлению решений XXIV съезда партии», где все члены ЦК полностью одобрили «мудрую политику советского руководства»[870].

Как уверяет А. Ф. Добрынин, к началу брежневского визита согласованные проекты всех документов, которые предстояло подписать, были уже готовы. Поэтому предстоящая встреча лидеров двух сверхдержав «давала хорошую возможность для свободного обмена мнениями по широкому кругу вопросов». Официальный визит в США Л. И. Брежнева, которого сопровождали министры иностранных дел, внешней торговли и гражданской авиации А. А. Громыко, Н. С. Патоличев и Б. П. Бугаев, проходил 18–26 июня 1973 года. Переговоры, которые продолжались несколько дней, попеременно проходили либо в Кемп-Дэвиде, либо в самом Вашингтоне. Здесь же были подписаны и все главные документы. И только совместное советско-американское коммюнике, где оба лидера условились о регулярных встречах на высшем уровне, было подписано на личном ранчо президента Р. Никсона в Сан-Клементе, куда он настойчиво зазывал своего визави. Кстати, именно на этом ранчо после званого ужина Л. И. Брежнев, находившийся в хорошем подпитии, «съехав» с установленной повестки дня, стал откровенничать с Р. Никсоном и жаловаться на своих коллег по Политбюро, в частности на А. Н. Косыгина и Н. В. Подгорного, из уст которых ему приходится постоянно выслушивать «всякие глупости»[871].

По итогам этого визита, который сам Л. И. Брежнев считал своим личным триумфом, был подписан целый пакет различных соглашений, в том числе о научно-техническом сотрудничестве в сфере мирного использования атомной энергии, о совместном исследовании мирового океана и т. д. Однако самыми важными стали два документа — «Соглашение о предотвращении ядерной войны» и «Основные принципы переговоров о дальнейшем ограничении стратегических и наступательных вооружений». Первый документ по своему названию несколько напоминал прежнее советско-американское соглашение, подписанное А. А. Громыко и У. Роджерсом 30 сентября 1971 года. Однако, во-первых, это соглашение, ставшее результатом сложного компромисса[872], по смыслу было более широким, поскольку касалось предотвращения риска случайной войны не только между Москвой и Вашингтоном, но и возможного конфликта каждой из держав с третьей стороной. Поэтому в данном договоре было четко прописано, что срочные советско-американские консультации следовало проводить как в случае угрозы ядерного столкновения между СССР и США, так и в ситуации, когда любая из держав окажется перед опасностью ядерного конфликта с другой ядерной страной, например с тем же Китаем. Во-вторых, прежнее соглашение было скорее сугубо прикладным, поскольку оно регламентировало правила поведения двух сверхдержав в опасных и «необъяснимых» ситуациях. Новое же соглашение было уже концептуальным, поскольку оно ориентировало обе стороны на тесное сотрудничество в деле предупреждения ядерной войны и нацеливало их на уменьшение риска любого ядерного конфликта с участием одной или обеих сверхдержав. Поэтому в этом документе было прямо прописано, что в случае возникновения подобного риска Москва и Вашингтон должны незамедлительно начать консультации и предпринять все меры по его нейтрализации.

Надо сказать, что подавляющая часть авторов (и мемуаристов, и историков) довольно высоко оценивают данный документ. Однако давний брежневский помощник А. М. Александров-Агентов говорит о том, что те поправки, которые был внесены в это соглашение американцами, по сути, превратили его в «пустышку», и Л. И. Брежнев, «конечно, был разочарован», поскольку не смог достичь своей «главной политической цели» — подписать между СССР и США договор о взаимном неприменении ядерного оружия друг против друга[873].

Во втором документе было зафиксировано, что отныне в повестку дня всех советско-американских переговоров по вопросам разоружения впервые будут включены вопросы о бомбардировочной авиации и разделяющихся головных частях межконтинентальных баллистических ракет, а также согласована схема подготовки соглашений в рамках всего переговорного процесса ОСВ. Кстати, именно поэтому после окончания этого визита Л. И. Брежнев сразу поспешил в Париж — успокоить президента Ж. Помпиду[874], который с традиционной для французов ревностью и опаской относился к любым двусторонним советско-американским соглашениям. А уже на исходе октября 1973 года в развитие достигнутых договоренностей в Вене начнутся переговоры стран НАТО и ОВД о взаимном сокращении вооруженных сил и вооружений в Европе.

Между тем сразу после завершения визита в самих США стал разгораться знаменитый «уотергейтский скандал» с требованием немедленной отставки президента Р. Никсона. В связи с этим обстоятельством в середине июля 1973 года, сославшись на личное поручение своего шефа, Г. Киссинджер посетил А. Ф. Добрынина и попросил его передать в Москву, что тот «ни при каких обстоятельствах не подаст в отставку» и «твердо исходит из факта своего пребывания в Белом доме до конца срока, то есть до 1977 года». А значит, будет продолжать линию на укрепление советско-американского партнерства. Как бы в доказательство этого факта через пару месяцев в сентябре 1973 года, сохранив за Г. Киссинджером пост советника по нацбезопасности, Р. Никсон назначил его новым госсекретарем США.

А тем временем уже в начале октября в отставку вынужденно подали вице-президент США Спиро Агню, замешанный в «уотергейтском скандале», и генпрокурор Элиот Ричардсон, отказавшийся выполнить указание Р. Никсона об увольнении главы Специальной следственной комиссии по «уотергейтскому делу» прокурора Арчибальда Кокса. Все это резко ослабило позиции самого президента, но не лишило его решимости продолжить борьбу. В этой ситуации для него было особо важно получить поддержку Л. И. Брежнева, с которым к тому времени у него сложились довольно доверительные отношения[875].

Новый 1974 год начался с принятия новой военно-стратегической доктрины США, названной