После Рождества Арчи уволился с работы, и хотя от квартиры в Лондоне не отказался, стал проводить больше времени в коттедже и уходил рисовать всякий раз, как только позволяла погода.

– Я могла бы съездить на день, – сказала она.

– Нет, лучше с ночевкой, – ответил Арчи. – Если ты поедешь не в выходные, днем он будет на работе. Давай, – подбодрил он, – не робей.

– Почему ты не хочешь позвать его сюда?

– Он может понять превратно.

– А, это! Я ему объясню.

– И что же ты ему объяснишь?

– Скажу ему… скажу, что мы друзья! Ведь это правда, разве не так?

– Пожалуй, можно сказать и так.

– Что-то не слышу в твоем голосе радости.

– А чего ты ждала? Что я запрыгаю? Как ты?

– Я и не собиралась прыгать, – сказала она. Разговор вызвал у нее недовольство и обиду, которые она терпеть не могла. Днем они разошлись каждый в свою сторону. Он направился к каналу рисовать, она – собирать сухие ветки, нападавшие с деревьев в разросшемся саду, где уже появились подснежники и вскоре ожидались первоцветы. Работая, она думала об Арчи и все больше расстраивалась из-за него. Ей вспоминалось, каким он был добрым, как опекал ее, как нашел этот коттедж и обеспечивал ее жизнь в нем, как поддерживал ее в стремлении написать книгу – буквально делал для нее все возможное на протяжении долгих месяцев. А как он был добр к Невиллу все время, пока отсутствовал их отец, как тактично повел себя с Полли, когда она влюбилась в него! Человека, который был бы лучше и добрее его, она никогда не встречала. А она заупрямилась, не желая выполнить его единственную просьбу.

Когда она вернулась в дом, он стоял у кухонной раковины и мыл кисти.

– Я хочу извиниться, – сказала она. – Я повела себя некрасиво по отношению к тебе. Разумеется, папе я ничего не скажу. Если он начнет расспрашивать, просто объясню, что ты был ужасно добрым ко мне, прямо как второй отец.

Последовала пауза. Он не обернулся, но наконец она услышала его хриплый смешок и поняла, что все улажено.

Она уехала в Лондон, провела ночь у папы и Зоуи в их новой, довольно большой и роскошной квартире с видом на Лэдброук-сквер. Оба, казалось, были очень рады ей, а Джульет со всех ног прибежала из сквера, где играла, чтобы обнять ее.

– У тебя волосы отросли! – воскликнула она. – Ты совсем взрослая. Почему ты не красишь губы? Мама, один мальчик, его зовут Гастингс, поживет у нас, потому что он сбежал.

– Сбежал? Почему?

– Родители жестоко обращаются с ним. Он стоял на заборе, потому что хотел спрыгнуть, а они не хотели, чтобы он прыгал, и когда он прыгнул, все испортили и поймали его! А я буду подружкой невесты на свадьбе у Полли! Если приедешь, увидишь меня в длинном платье и, наверное… – Она понизила голос и закончила с многозначительными паузами: – …у меня… почти наверняка… может быть… будут… накрашены губы. Чуть-чуть.

Зоуи увела Джулс, а папа позвал Клэри наверх, выпить в гостиной.

– Дай-ка я на тебя посмотрю как следует, – сказал он. – Ты заметно изменилась с тех пор, как мы виделись в последний раз – правда, это же было давным-давно. Выглядишь очень похудевшей.

– Правда? Не замечала.

– Тебе идет. Чем занимаешься? Арчи говорил мне, ты пишешь.

Она рассказала ему про свою книгу. Точнее, не про книгу как таковую, а про то, что пишет ее. А потом он сам завел разговор о деньгах, стал расспрашивать, как она справляется, и она призналась, что денег у нее нет.

– Я даже не расплатилась с Полли за аренду квартиры, – сказала она, спохватившись только сейчас.

– Об этом не волнуйся, – ответил он. – Я плачу за нее для Невилла. Он, кажется, постоянно там бывает – сюда не хочет, так что все логично.

– А-а.

Ну и как теперь было попросить у него еще денег?

– Но это другое дело. А тебе тоже нужны свои деньги. Видимо, до сих пор тебя снабжал Арчи. Мы не можем допустить, чтобы и дальше так продолжалось. Он, наверное, кое-что скопил за время работы, но он мне говорил, что подумывает уволиться и уехать во Францию, так что сбережения ему еще пригодятся, чтобы начать все заново. Чертовски трудно возвращаться к такому занятию, как рисование, после многолетнего перерыва.

– Он говорил тебе, что уезжает во Францию?

– Сказал, что подумывает уехать.

– Когда?

– Ох, дорогая, да не знаю я когда! Наверное, осенью, после того, как нашел тот коттедж для тебя. Помнится, он говорил, что коттедж отдавали за бесценок – двадцать пять фунтов в год. Ты останешься там после того, как закончишь книгу?

– Не знаю. – Ей вдруг стало так страшно, что сосредоточиться на словах отца не удавалось. Если Арчи уезжает, почему не сказал ей? Обмолвился только несколько месяцев назад, что пока не решил. Значит, передумал?

– Вспомнил: это было перед самым Рождеством.

– Что было?

– Разговор с Арчи насчет Франции. Клэри! Выслушай меня! Вот что я предлагаю…

Остаток вечера она провела в полном отчаянии, хоть и старалась скрыть это. Пришла Зоуи сказать, что Джульет хочет пожелать ей спокойной ночи, и она спустилась в ее спальню. «Наверное, это ошибка, – думала она по дороге, – недоразумение. Он не стал бы врать мне».

– Мама говорит, ты живешь в коттедже. Тебе там нравится?

– Да.

– А я бы не стала. Я буду жить на лодке. Или в самолете. Да, лучше в самолете, потому что не хочу, чтобы у меня был сад, и полоть сорняки тоже. Ты ведь моя сестра, да? Как будто?

– Да, сестра. У нас один и тот же папа.

– А где твоя мама?

– Умерла. – Оказалось, она в состоянии выговорить это, словно речь о ком-то другом.

Джульет раскинула руки, обняла ее и крепко сжала.

– Я очень-очень-очень тебе сочувствую.

– Да ничего, Джулс. Это было давно.

– А-а. Наверное, это уже в истории. Мы проходим историю в школе, там люди все время умирают. Прямо то и дело, а нам про них учить.

Она вернулась поездом на следующее утро. Ей следовало бы вздохнуть с облегчением: папа назначил ей содержание в сто двадцать фунтов в год и сразу дал двести, чтобы расплатиться с Арчи.

– Знаешь, тебе, наверное, все-таки придется подыскать какую-нибудь работу, – сказал он. – Зарабатывать на жизнь писательством поначалу непросто. Приезжай еще. Не пропадай, как в тот раз.

Арчи встретил ее на станции. Он наклонился поцеловать ее, но она отвернулась, подставляя ему ухо.

– В чем дело?

– Ни в чем. Папа назначил мне содержание. И послал тебе этот чек, чтобы возместить все, что ты потратил на меня.

– Я на тебя почти ничего не тратил.