— Дима знал, как печь, — пояснил Альгидрас, и у меня вырвалось невольное:

— О-о-о.

Довериться пятилетке в плане готовки пирога мог только Альгидрас.

— Пробуй скорее, — Димка схватил нож, лежавший на краю блюда, и замахнулся им так, будто собирался порезать нас всех.

Альгидрас ловко перехватил его запястье, умудрившись не уронить пирог, пристроил блюдо на сундук и помог Димке нарезать их кулинарный шедевр на куски. Я смотрела во все глаза на то, как они возились с пирогом. Альгидрас в роли отца выглядел… Отлично он выглядел. Возможно, не так уверенно, как Алвар, но они с Димкой явно успели найти общий язык.

— Он хоть пропекся? — шепотом спросила я у Альгидраса, пока Димка выбирал мне самый вкусный кусок.

— Понятия не имею, — прошептал он и потер переносицу. — Лирия сказала, что должен был.

— Кто такая Лирия? — уточнила я, с неудовольствием отметив, как ревниво прозвучал мой голос.

— Та из стряпух, которая помоложе, — едва заметно улыбнувшись, ответил Альгидрас.

— Ну пробуй уже! — Димка запихнул мне в рот кусок пирога.

Надо признаться, отвратительного на вкус.

— Зачем вы его так сильно посолили? — просипела я.

Складывалось впечатление, что весь положенный по рецепту сахар эти горе-повара заменили солью.

— Сильно, да? — забеспокоился Альгидрас и, отломив кусочек, отправил себе в рот.

Димка последовал его примеру и тут же, сморщившись, выплюнул все себе в ладошку.

— Фу-у-у.

— Если смазать его вареньем, то можно есть, — подбодрила я расстроившихся кулинаров.

— Для того, чтобы вкусно печь, надо быть мамой, — грустно заметил Димка, глядя на пирог.

Альгидрас вздохнул и на миг сморщил переносицу, а я не смогла сдержать улыбки. Сегодняшнее утро было неправдоподобно похоже на глупые мечты, которым я когда-то предавалась бессонными ночами в своем мире, и это, пожалуй, меня даже пугало, потому что в нашей истории не случалось ничего хорошего. А если и случалось, то за минутками счастья следовали годы боли.

— Пойду спрошу у тети Лирии, есть ли еще творог, — сообщил Димка и умчался прочь.

Альгидрас оглянулся на закрывшуюся дверь, а потом посмотрел мне в глаза. Он выглядел немного смущенным и напряженным. От его взгляда мне неожиданно стало жарко и к щекам прилила кровь. Заметив это, он подался вперед и коротко меня поцеловал. Это было так странно, так похоже на сон…

— Я все на свете проспала, — смущенно произнесла я, чтобы не молчать, потому что молчать было невыносимо.

Кажется, мне потребуется время, чтобы привыкнуть к тому, как он на меня теперь смотрит.

— Зато у нас с Димой почти получился пирог. А у тебя веснушки, — невпопад закончил Альгидрас.

Я рассмеялась, вспомнив, как сама указывала ему на его веснушки много лет назад.

— Так они летом почти у всех, — ответила я.

Альгидрас светло улыбнулся:

— Таких ни у кого нет.

— Ну да. У меня они даже на губах. Двоюродный брат дразнил меня в детстве, что я через дуршлаг загорала. Дуршлаг — это вроде сита.

— Я видел в вашем мире, — усмехнулся Альгидрас. — А у нас говорили, что мухи засидели.

— Ты рано ушел сегодня? — все еще улыбаясь, спросила я и, не удержавшись, провела пальцами по его подбородку, который оказался неожиданно колючим.

— Прости, — улыбка исчезла с его лица, как и не бывало, и во мне шевельнулась тревога. — Я правда очень хотел остаться, но Дима проснулся, и я побоялся, что он сразу прибежит к тебе. Он, в общем-то, так и сделал.

— О господи! — вырвалось у меня.

— Не волнуйся. Алвару удалось его ненадолго задержать, но мне все равно пришлось делать вид, что я искал здесь его, чтобы погулять вместе, пока ты спишь.

Альгидрас смущенно выдохнул.

— Неловко, да? — усмехнулась я, а сама подумала о том, какая же степень взаимодействия у них с Алваром, что они так четко чувствуют друг друга. Я по-доброму завидовала такому братству, которое не смогли разрушить ни недопонимание, ни злость, ни ревность.

Альгидрас сел по-турецки рядом с циновкой и посмотрел на меня настороженно.

— Что? — спросила я.

— Я бы хотел рассказать Диме правду, если ты не против.

Мое сердце замерло.

— Ты хочешь, чтобы Димка узнал, что ты его отец?

Альгидрас отрывисто кивнул.

— Подожди, давай разберемся. Ты понимаешь последствия этого шага?

— Я понимаю, что Дима скорее всего расстроится, возможно, разозлится, но…

— Нет, — я замотала головой. — Я не об этом. Ты понимаешь, что у тебя уже не будет пути назад?

— Ты о чем? — осторожно спросил Альгидрас.

— О том, что если ты планируешь в будущем жить, например, с Альмирой и Альтеем…

На этих словах Альгидрас встрепенулся так, как будто его кто-то толкнул в спину.

— Как у тебя такие мысли вообще появляются, Надя?! — широко распахнув глаза, прошептал он. — Ты думаешь, я бы говорил о союзе с тобой, если бы собирался…

— Мы говорим о союзе? — уточнила я.

— Я пытаюсь, — выдохнул Альгидрас, — но ты мне мешаешь.

— Молчу, — с серьезным видом ответила я и устроилась поудобнее, обхватив закутанные в одеяло колени.

— Ты не веришь, да? Не веришь в то, что мы с Альмирой просто родичи? Мы… знаем друг друга много лет, мы… — Альгидрас потер лицо руками. — Послушай, я не Алвар. Я не умею красиво говорить и объяснять…

— Но тебе придется. Извини. Мы же не будем до старости с каждой проблемой бежать к Алвару. Или ты не планируешь жить со мной до старости?

Альгидрас поднял на меня взгляд, и в нем мелькнуло что-то странное.

— Что происходит?

— Ничего, — энергично помотав головой, ответил он. — Я уже запутался, с чего мы начали.

— С того, что ты хотел признаться Димке…

— Да. Я хочу. Альтей тоже мой сын, но он об этом вряд ли когда-то узнает. И я уважаю решение Альмиры…

— Подожди, — прервала я. — Альмира решила не говорить Альтею, так?

— Да. Он считает отцом старейшину. И… другое знание, — Альгидрас неловко повел плечом, — может сыграть с ним злую шутку. Быть сыном старейшины гораздо лучше, чем сыном чужака.

— Ты тоже так считаешь? — спросила я, потому что хоть и не чувствовала сейчас его эмоций, зато видела по глазам: это причиняет ему боль.

— У меня нет права вмешиваться, — негромко ответил он. — Альмира много сделала для того, чтобы наш сын ни в чем не знал нужды, и…