Бога и луча, так сказать, непроявленного Божества; потому всякая вещь, событие или мысль способны стать вратами, сквозь которые душа может выйти из времени в вечность. Вот почему религия ритуалов и таинств может вести к освобождению. Но в то же время каждое человеческое существо привязано к власти и самовозвеличиванию, так что любая священная церемония, любая словесная формула и любое таинство есть канал, по которому сила и власть могут перетекать из чарующей психической вселенной во вселенную воплощенных «Я». Вот причина того, почему религия ритуалов и таинств может уводить от освобождения.

Любой системе организованных таинств изначально присущ еще один недостаток, и он заключается в том, что эта система дает власть касте жрецов, а жрецы своей властью, естественно, злоупотребляют. В обществе, которое приучено верить, что спасение достигается исключительно или преимущественно посредством определенных таинств и что полноценно отправлять эти таинства могут только профессиональные жрецы, эти жрецы будут обладать огромной властью. Обладание такой властью постоянно искушает к ее использованию для удовлетворения индивидуальных потребностей и корпоративных устремлений. Если соблазн достаточно велик, то большинство человеческих существ, не являющихся святыми, неизбежно ему поддастся. Вот почему Христос наказывал своим ученикам молиться о преодолении искушения[621]. Таков – или должен быть таков – основополагающий принцип всех социальных реформ. Экономические, политические и социальные отношения между человеческими существами должны организовываться таким образом, чтобы свести до минимума искушения отдельных людей или групп, будь то алчностью, гордыней, жестокостью или властью. Поскольку мужчины и женщины таковы, каковы они есть, освободить человеческие сообщества от зла (по крайней мере, до определенной степени) возможно только ослаблением искушений и уменьшением их количества. Те искушения, которым подвергается каста жрецов в обществе, принявшем религию таинств, настолько сильны, что сколько-нибудь упорное сопротивление им способны оказать разве что наиболее святые люди. А что происходит, если служители религии поддаются этим искушениям, хорошо видно из истории Римской церкви. Поскольку католическое христианство проповедовало свою версию Вечной Философии, оно породило целый ряд великих святых. Но из-за того, что Вечная Философия покрылась толстым слоем обрядности и идолопоклоннической озабоченности бренным, менее святые члены церковной иерархии испытывали сильные и совершенно ненужные соблазны, поддавались им и вставали на путь преследований инакомыслящих, симонии, политики с позиции силы, тайной дипломатии, накопления финансов и сотрудничества с тиранами.

Одолеваемый сомнениями с тех пор, как Господь по милости Своей привел меня к вере в его любимого Сына, я всякий раз, преломляя хлеб и вино поглощая, даже в обычных обстоятельствах непрестанно помышлял об израненном, истекающем кровью теле моего дорогого Спасителя и Искупителя, к Коему я питаю искренние чувства.

Стефан Грелье[622]

Мы видели, что ритуальность и обрядность, превращенные в стержень организованного религиозного поклонения, ни в коей мере не являются подлинным благом. Но если свою повседневную жизнь человек сам превратит в некий бесконечный ритуал, если каждый объект окружающего мира он будет трактовать как символ вечной Основы сущего, если каждое действие будет частью священного обряда – это действительно принесет пользу. Все духовные учителя человечества, от авторов упанишад до Сократа, от Будды до святого Бернарда, согласны с тем, что без самопознания не может быть истинного познания Бога, а без постоянной собранности невозможно полное освобождение. Человек, научившийся воспринимать вещи как символы, личности как храмы Святого Духа, а действия как таинства, становится тем, кто научился постоянно напоминать себе о том, кто он есть, каково его место в мироздании и по отношению к его Основе, как он должен вести себя с ближними и что должен делать для достижения своей главной цели.

Кеннет Сондерс[623] в содержательной работе о четвертом Евангелии, «Бхагавад-гите» и «Лотосовой сутре», пишет: «По причине подобного раскрытия Логоса все на свете обладает реальностью. Это священные символы, а не иллюзии, подобно феноменальному миру Веданты». О том, что Логос присутствует в вещах, жизнях и осознающем разуме, а все перечисленное воплощается в Логосе, веды повествуют более подробно и четко, нежели четвертое Евангелие; та же самая идея, разумеется, является основной и в теологии даосизма. В действительности все существует в точке пересечения божественного проявления с лучом непроявленного Божества, но из этого никак не следует, что все и всегда о том знают. Напротив, подавляющее большинство человеческих существ считает, что наше «Я» и окружающие его объекты наделены собственной реальностью, совершенно независимой от Логоса. В результате люди отождествляют бытие со своими чувствами, желаниями и личными представлениями, а это самоотождествление с мнимым, в свою очередь, наглухо закрывает доступ к божественному влиянию и к самой возможности освобождения. Для большинства из нас чаще всего вещи выступают не символами, а действия не являются частью обряда; приходится осознанно и старательно внушать себя не забывать, каковы они в действительности.

Необходимое дело свершай: лучше бездействия дело;

Бездействуя, даже отправлений тела тебе не удастся исполнить.

Дела, совершенные не ради жертвы, – оковы для мира;

Выполняй же дела, свободный от связей, Каунтея.

(Словно оно – это яджна, жертвоприношение, которое в своей божественной Логос-сути тождественно Божеству, которому посвящается. – Авт.).

«Бхагавад-гита»

Сходные рассуждения можно найти у христианских авторов, писавших, что к людям и даже к вещам следует относиться как к храмам Святого Духа и что любое деяние или страдание должно «приноситься Господу».

Вряд ли необходимо добавлять, что этот процесс осознанного освящения действий применим только к тем деяниям, которые не являются изначально злыми. Конечно, жаль, что «Бхагавад-гита» – не самостоятельное произведение, а теологическая вставка в эпическую поэму; поскольку же «Махабхарата», подобно большинству эпосов, посвящена в основном воинским подвигам, то совет гиты действовать отстранено во имя Бога воспринимается исключительно в связи с военным делом. Что ж, спутником и следствием войны среди прочего является повсеместное распространение гнева, ненависти, гордыни, жестокости и страха. Тогда возникает вопрос, возможно ли (принимая во внимание суть Природы Вещей) освятить действия, побочными психологическими результатами которых являются эти страсти, совершенно затмевающие Бога? Будда из священных книг Палийского канона непременно ответил бы на этот вопрос отрицательно. То же сказали бы автор «Дао дэ цзин» и Христос синоптического Евангелия. А вот Кришна из «Бхавагад-гиты» (который по прихоти судьбы является так же Кришной из «Махабхараты») дает утвердительный ответ. Но следует помнить, что его слова обусловлены конкретными обстоятельствами. Отстраненное отношение к убийству рекомендуется тем, кто принадлежит к касте воинов, для кого война является долгом и призванием. Но долг (дхарма) для кшатрия является адхармой[624], запрещенной для брахмана; вдобавок это ни в коей мере не обязанность касты торговцев и всех