в намного более смутной и расплывчатой форме. В современной литературе часто можно встретить мнение, что средневековые соборы были архитектурным, скульптурным и живописным аналогом теологической summa и что верующие Средневековья, восхищаясь окружавшими их произведениями искусства, одновременно познавали суть вероучения. Это мнение вряд ли разделяли наиболее ревностные клирики Средневековья. Коултон[612] цитирует одного проповедника, который жаловался, что прихожане получают искаженное представление о католицизме, когда разглядывают картины вместо того, чтобы слушать проповедь. (Нечто подобное происходит и в наше время. Индейцы-католики Центральной Америки создали причудливейшие ереси в результате длительных размышлений над резными и рисованными символами, которыми конкистадоры наполнили их храмы.) Недовольство святого Бернарда богатством архитектуры, скульптуры и церемониала в аббатстве Клюни было вызвано как интеллектуальными, так и сугубо нравственными соображениями. «Глаз мой встречает столь пышное обилие разнообразных форм, что поневоле возникает соблазн больше разглядывать камни, нежели читать книги, провести целый день в созерцании резных изображений, а не в размышлениях о законе Божьем». Душа приходит к знанию, объединяющему с Реальностью, в результате размышлений, лишенных какой-либо образности; поэтому те, кто, подобно святому Бернарду и его цистерцианцам, действительно хочет достичь главной цели человека, считают, что чем меньше отвлекающих символов попадается на глаза, тем лучше.

Кто стремится к успеху в делах, здесь богам приносит жертвы,

Ибо в человеческом мире скоро приходит успех, порожденный делами.

«Бхагавад-гита»

Есть четыре рода праведных, чтущих Меня, Арджуна:

Страдающие, стремящиеся к знанью, стремящиеся к обладанью и мудрые, мощный Бхарата;

Лучше всех – мудрый, неизменно-преданный, Единое чтущий.

Я мудрому дорог превыше всего, и он Мне дорог.

Всех высоки достиженью, мудрый же Мне подобен, так полагаю,

Ибо он, преданный духом, Меня, верховного Пути достигает.

После многих рождений мудрый Меня достигает;

«Васудэва есть все», – так мыслит труднонаходимый махатма.

Те же, чью мудрость уносят различные страсти, к иным богам прибегают,

Соблюдая разные обеты, побуждаемые своей природой.

Какие бы образы с верой не почитал поклонник,

Его нерушимую веру Я ему посылаю.

Он ищет милости образа, укрепясь этой верой,

От него получает желанные блага, хотя они Мной даются.

Но приходящим бывает этот плод маломудрых;

К богам идут приносящие жертву богам, но ко Мне идут Мои бхакты (приверженцы. – Ред.).

Неразумные мыслят, что Непроявленный Я достиг проявленья,

Они запредельного, вечного, непревосходимого Моего Бытия не знают.

Я не для всех постижим, йогомайей (иллюзией. – Ред.) скрытый;

Меня, нерожденного, вечного, этот заблудший мир не знает.

Я знаю все существа, Арджуна,

Те, что были, что есть и что будут, Меня же никто не знает.

Влечение и отвращение рождают двойственность, Бхарата,

Все существа в этом мире она ослепляет, подвижник.

Праведные люди, зло в себе уничтожив,

Свободные от двойственности, заблужденья,

Меня почитают, стойкие в обетах.

«Бхагавад-гита»

Если священные ритуалы постоянно отправляются с необходимой верой и пылом, то они оказывают более или менее стабильное воздействие на психическую среду, в которой пребывают индивидуальные разумы и из которой они, так сказать, выкристаллизовываются в личности, достигающие более или менее полного развития, в соответствии с более или менее полным развитием тел, эти личности вмещающих. (Выдающийся современный философ доктор Ч. Д. Броуд[613] в своей статье, опубликованной в «Записках Общества психических исследований», по поводу этой психической среды отметил: «Мы должны всерьез рассмотреть вероятность того, что ощущения личности вызывают более или менее постоянные изменения в структуре или функционировании чего-то, что не является ни разумом личности, ни ее мозгом. Нет никаких оснований предполагать, что эта среда является чем-то, что можно определить через местоимения “мое”, “твое”, “его”, подобно тому, как мы определяем разум и одушевленное тело… Изменения среды, порожденные определенными прошлыми ощущениями индивидуума М, получают новое побуждение от текущих ощущений и интересов индивидуума Н и становятся причинными факторами, порождающими или изменяющими последующие ощущения Н».) Внутри этой психической среды, или внеличностного субстрата индивидуальных разумов, независимо существует нечто, что мы можем метафорически назвать «вихревым движением»: оно обладает собственной, производной и вторичной объективностью; поэтому каждый раз при отправлении ритуала люди, чья вера и пыл достаточно сильны, в самом деле обнаруживают «нечто», отличное от субъективного «чего-то» в своем воображении. До тех пор, пока эта проецируемая психическая сущность питается верой и любовью своих поклонников, она будет располагать объективностьюи способностью откликаться на молитвы. В конечном счете, разумеется, истинными являются слова «Я дающий», смысл которых заключается в том, что все происходит в соответствии с божественными законами, обязательными как для материальных, так и для психических и духовных проявлений мироздания. Тем не менее дэвы (те несовершенные формы, посредством которых люди из-за своего добровольного невежества поклоняются божественной Основе) могут считаться относительно независимыми силами. Примитивное представление о том, что боги питаются приносимыми им жертвами, есть просто-напросто схематичное выражение глубокой истины. Когда культ утрачивает привлекательность, когда вера слабеет, дэвы заболевают и в конце концов умирают. Европа полна старых гробниц, лежащие в которых святые, непорочные девы и реликвии утратили силу и вторичную объективность, которыми когда-то обладали. Например, в те времена, когда жил и творил Чосер, дэв по имени Томас Бекет[614] покровительствовал любому пришедшему в Кентербери паломнику при условии, что тот обладал достаточно сильной верой; такой паломник получал все блага, о которых только смел попросить. Теперь это когда-то могущественное божество – всего лишь мертвый камень; но есть еще церкви на Западе, мечети и храмы на Востоке, в которых даже самые нерелигиозные и психически устойчивые туристы не могут не почувствовать ощутимое присутствие чего-то сверхъестественного. Конечно, ошибкой будет предполагать, что они ощущают присутствие Бога, который есть Дух и которому надо поклоняться в душе; скорее, они ощущают психическое присутствие мыслей человека о конкретной, ограниченной форме Бога, а также чувств, которые человек испытывает к этой форме, обращаясь к ней «соответственно побуждениям своей натуры»; эти мысли и чувства проецируются в объективность и бродят по священному месту так же, как мысли и чувства другого рода, но такого же напряжения, бродят по местам былых страданий или преступлений. Нечто действительно присутствует в священных местах, и его присутствие вызвано отправлением традиционных ритуалов или изначально присуще священному объекту, имени или формуле; при всем том это нечто не является Богом или аватарой, это что-то такое, что может отражать божественную Реальность, но само меньше этой Реальности и не похоже на нее.

Jesu dulcis memoria

Dans vera