затем наклонился и вынул какой-то продолговатый предмет из груды мусора. Даже в этой окутанной тенями комнате Феликс понял, что это был небольшой боевой топор. Но страх за свою жизнь немного отступил, когда маленький никс увидел, что пират рассеянно заткнул это оружие себе за пояс. Сплюнув на пол, он сделал неуверенный шаг по направлению к Феликсу, и пробивающийся через решетку лунный свет выцепил черты его лица.

Это был высокий грязный мужчина с большой гривой спутанных волос и длинной серой бородой. Время уже оставило на нем свои отметины, порезав его лицо неглубокими морщинами. И все же тело его переполняла могучая сила, которой могли позавидовать даже самые крепкие никсы в расцвете сил. Выпирающие из-под грязной безрукавки мускулы были покрыты северными татуировками, что говорило о том, что этот здоровяк был еще и земляком Феликса. Очень грязным земляком. Конечно, лесные, или как их еще называли — сиффийские, никсы тоже не славились своей любовью к чистоте, но даже они, хоть изредка, но мылись. А этот выглядел так, будто провел целую вечность в навозной куче. Борода была слипшаяся и торчала во все стороны. Лицо, одежда, ногти — все было неряшливым и покрытым толстым слоем грязи. Лишь зеленые глаза странно контрастировали с его диким обликом, словно два изумруда упавшие в выгребную яму. Когда он сделал еще один шаг, Феликс чуть было не потерял сознание от запаха. О добрые боги, что это был за запах! Даже в самых темных уголках ада не найти столь отвратительного аромата! И зачем ему только нужен был этот топор, думал Феликс. Этот демон может лишить жизни только своим видом.

Зажав нос, Феликс попятился в сторону, пропуская шатающегося пирата, который вознамерился выйти в коридор, откуда маленький никс только что пришел.

— П-прошу прощения. — проговорил Феликс, когда тот уже доковылял до прохода. — Это ведь выход на палубу? — все еще сжимая нос, он указал пальцем на дверь, которая виднелась за кучей мусора.

Пират остановился в проходе. Повернув свою лохматую голову, он еще некоторое время постоял в задумчивом молчании, а затем издал мычащий звук, сопроводив его совершенно непонятным жестом, похожим то ли на рассеянное пожатие плечами, то ли покачивание головой. После этого он сфокусировал взгляд на коридоре и, все еще покачиваясь, исчез за поворотом.

Феликс не решился проверять куда тот направился. И это решение было принято не потому, что он боялся пирата. Точнее, он боялся не намерений пирата по отношению к нему, а его убийственного запаха, который развивался за ним словно невидимый флаг, возвещая всех о его присутствии.

Еще немного подождав, Феликс направился к куче мусора, которая загораживала железную дверь. Убрать ее с пути оказалось не такой сложно задачей, как ему думалось. Когда помеха была убрана, Феликс с радостью заметил, что дверь не заперта. Открыв ее, он увидел широкую деревянную лестницу, которая поднималась к единственному люку, видневшемуся в конце прохода. Когда же он преодолел и это препятствие, то с облегчением обнаружил что находится на нижней палубе. Глоток соленого морского воздуха был подарком небес, а моросящий дождь приятно освежал лицо, и смывал все воспоминания о тех ужасных часах, которые он провел в слепых блужданиях по дьявольским коридорам.

* * *

— Вы действительно полагаете, что все готово к отплытию? — спросил Феликс у Аньи, которая сидела на бочке и с ухмылкой наблюдала за своими подчиненными, которые решили устроить кулачные бои в честь окончания работ.

Прошел уже месяц с тех пор, как они добыли достаточно крепких досок чтобы сколотить нечто, что лишь отдаленно могло быть названо кораблем. Судно, которое собрали пираты, было издевательской пародией на настоящий корабль, глядя на которое можно было лишь удивляться, как море может выдерживать эту принявшую извращенную форму постройку, и не потопить ее, чтобы та не портила своим уродливым видом морские пейзажи. Феликс тоже не понимал, как люди, которые всю жизнь проводят на корабле, смогли сотворить такое несуразное нечто. Корпус корабля был сколочен из многочисленных деталей, которые в свое время находились совсем в других частях корабля. Феликс видел длинные мачты и изящно вырезанные перила, которые теперь стали одним целым с корпусом, соединенные металлическими заплатками, которые пираты сняли с «Морского Копья». Паруса тоже находились в хаотичном порядке, и больше походили на срубленные ветви раскатистого вяза, растущие во все стороны. Так же зачем-то было приделано два штурвала противоположных друг к другу. Все на этом корабле было неправильным и искаженным. Но пираты, казалось, были очень довольны своей проделанной работой, и даже придумали имя этому уродцу — «Стумпа», что в переводе с релиморского означало «культя» или «обрубок». Ну и по пиратской традиции они решили окропить новый корабль свежей кровью, поэтому было решено устроить кулачные бои. Вечно не находящий себе места Арель тоже решил принять участие, и сейчас бился на кулаках с пиратским священником, который на проверку оказался крепким орешком. Палуба «Стумпы» уже была алая и скользкая от пролитой крови, но упорный священник все еще держался, хотя его правый глаз давно заплыл и не видел.

— Вижу, что тебя в последнее время что-то сильно беспокоит, мальчик. — проговорила Анья, положив ногу на ногу и натирая свою саблю кожаной тряпкой, смоченной в масле.

— Меня беспокоит то, что вы посмели назвать «кораблем», уважаемая Анья. — вежливо ответил Феликс, обведя руками судно, на котором они сейчас и находились. — Меня бы это не так сильно волновало, если бы я не знал, что в скором времени мне придется уповать на милость богов, своих и ваших, так как полагаться на эту развалюху было бы наивно и глупо.

— Меня не заботят страхи сухопутных крыс, ничего не смыслящих в морском деле, но ты, конечно, исключение. — все еще улыбаясь ответила Анья. — Этот корабль был построен не для того, чтобы покорять моря, но свою задачу он выполнит, после чего вернется в лоно Рогатой Матери. Нам нужно лишь преодолеть громовые скалы, мальчик.

— Это меня и тревожит. — хмуро ответил Феликс.

Он уже перестал пугаться необычного вида капитана пиратов. Более того, Феликс нашел в лице Аньи очень хорошего и наделенного мудростью собеседника, с которым порой можно было поболтать и узнать множество интересных историй. Конечно, Анья была кровожадной злодейкой, и все же она отличалась от других пиратов. В ней была некая загадочная дисциплина, которая была скрыта за легкой вуалью безумия и зловещей агрессии. Она напоминала ему фанатичного инквизитора, который, хоть и любил пытки и насилие, но все еще помнил святые заветы