– Ну да, капище… там и дружки твои прячутся? Они же волхва подкараулили и прикончили и добычу сграбастали? Тебе медальон… а им остальное.

Ленька побледнел, на лице у него остались одни веснушки и испуганные глаза.

– Вернулся бы я к вам тогда, как же! Чего вы мне не верите? Я же правду рассказываю!

Берислав положил ему на плечо тяжёлую как железный лом руку. Рыжий мальчишка под его взглядом сделался ещё меньше.

– Потому что ты вор, клейма на тебе нет. В караван захотел, умыкнуть чего вздумал? Небось у тебя полная сумка краденого и среди прочего добро Воисвета? Обыскать.

Дружинники ринулись было к Леньке, но тот с тоненьким визгом вывернулся у них из-под рук, проскользнул мимо Берислава и бросился прочь. Но недалеко убежал, Леньку тут же поймали и как бы он не кусался, как бы не бился, потащили обратно. По дороге он расставлял ноги, кричал и мешал себя волочить.

– Дяденьки, пощадите! Я же сам в тёмный лес по вашей воле вернулся, за что же вы меня тащите?! Отдайте сумку! Не ваше там, не берите!

Возле костров собрались люди. Женщины шептались да охали, мужики с пониманием кивали. Никто бы не заступился за Леньку перед дружинниками, никому он здесь не родня, только приблудный мальчишка. Пусть и жалко его, но против Китежа не попрёшь и худого слова в лицо воеводе не скажешь.

Чтобы он не визжал, один из ясаков стукнул его под рёбра. Ленька закашлялся, ноги враз подкосились. Дальше к машине его волокли как мешок. Берислав взялся сам обыскивать сумку. Первым делом он вытряхнул тряпьё и сухие корочки хлеба, вилку и ложку завёрнутые в лоскуток, но тут к нему в руки попалась связка из оберегов. На сыромятном ремешке болтались христианские крестики и амулеты сразу всех богов Поднебесья.

– Это что такое, гадёныш? – схватил воевода Леньку за рыжие волосы.

Тот затрясся, на курносом лице сквозь слёзы проступила улыбка.

– Это само Всебожие Родово!

– Тебя ещё за машиной на привязи не таскали, – заскрежетал Берислав зубами. – Доедешь до Чуди, ни клочка шкуры на тебе не останется!

Он вновь запустил руку и нащупал в сумке что-то круглое и увесистое, но дружинники возле леса окликнули.

– Волхв со Жданом вернулись, живые они!

Берислав бросил сумку Леньки на заднее сиденье машины и пошёл встречать Воисвета. Остановившись и скрестив на груди могучие руки, он наблюдал за возвращением своих горе-разведчиков.

– Плохо дело, Берислав, плохо! – ещё подбегая, начал объяснять Воисвет. – В лесу капище Навье, вокруг него целое племя: белокожие с красными узорами по всему телу. Никогда прежде таких не видал: травят воду и землю, и покойников из могил вырывают для колдовства. Это они людей к реке выгнали из деревень. Как стемнеет – явятся и перережут всех за милую душу!

– Вот зараза, набега нам ещё не хватало, – выругался воевода. – Разъезды не зря доносили, что племена с запада на восток перетягиваются. Какого лешего им в норах своих не сидится? Четыре деревни погублено…

– Ещё не погублено. Берислав, надо людей защитить, уезжать нельзя!

– Знал я, что всё так и обернётся… но мы-то что можем? Двести человек в караван не залезут, к Аручу сами до темноты не доедем, и не одного бойца на берегу не оставлю: в лесу Навь, а нам главное довезти груз.

– Их тоже не бросишь, это же наши люди, твои! – указал Воисвет на деревенских. Тотчас королек присел к нему на плечо, будто поддерживая верного друга.

– Ну, будет, будет тебе, Воисветуска! – опасливо зашепелявил Ждан, поглядывая на воеводу. – У Берислава тосе сердце не каменное, ты с ним у степей не стоял, Шатунов из-под Кроды не высибал, Тавритских бунтарей не приструнивал. Он людисек поболее твоего спас. Придумаем сто-нибудь, мы придумаем!

– Нечего думать, есть выход, – тяжело вздохнул волхв и повернулся к мосту. – Людям надо на другой берег идти, сами они ни за что не решатся, только с разрешения воеводы.

– Да ты что, балабол, наших людей отдаёшь христианам?! – чуть ли не взревел Берислав. – Чтобы чернорясые их на поклон в Монастырь потащили?! Ты же не только Берегиню позоришь, ты голос Предков и волю Сварожичей предаёшь! Да за это тебя из волхвов выпереть мало, на суде отвечать будешь! Или думаешь такую толпу христиане у себя на берегу не заметят? Да тут же объявятся!

– На то и уповаю, – всё так же обречённо сказал Воисвет. – Пусть люди перейдут Кривду, Навь за мостом тронуть их не посмеет, а на нашем берегу им погибель. Оставишь их здесь, и не будет Доли у них эту ночь пережить. Спасай людей, Берислав! Не волхва здесь нужна воля, а приказ Китежского воеводы. Если будет Берегиня судить, так пусть хоть голову с меня снимет – сам повинюсь перед ней, что это я выдумал народ через Кривду вести.

– Нашёл чего обещать, когда за моим приказом спрятался, – поднял его на смех Берислав. – Оба голову потеряем, если Ксении не понравится. Ты с ней два раза на капищах, да по праздникам виделся, а я знаю, какая она… в гневе.

Он по бычьи тяжело опустил лысую голову и растёр капли дождя. Дружинники слушали в тревоге и переглядывались.

– Так что же? Решай, – подтолкнул волхв.

– Ах, змеюка ты подколодная! – разрычался Берислав сокрушённо. – Добро, будет тебе переход через Кривду, позволю. Эй, ты! – крикнул