Дрогнув, отворилась одна из тяжелых створок – стоящая у окна молодая, русоволосая женщина в одеянии жрицы взглянула на по-летнему синее, безоблачное небо и, повернувшись, сказала куда-то в глубину комнаты.

– Сегодня прекрасный день, Морид – так солнечно и тепло. Даже не верится, что скоро зима.

– Я хочу посмотреть, – голос ответившего ей мужчины прервался хриплым кашлем, и жрица немедля отошла от окна, но вскоре вернулась, и уже не одна.

Опирающийся на ее плечо мужчина более всего напоминал скелет, обтянутый посеревшей, покрытой струпьями и язвами кожей. Полотняные бинты полностью укутывали его кисти и запястья, на свежей перевязи, что виднелась в вырезе рубахи, уже проступили алые и желтовато-зеленые пятна – более всего Морид походил на восставшего из могилы варка, а о его истинном возрасте теперь напоминали лишь темные, еще не тронутые сединой, волосы да по-прежнему яркие глаза.

Чуть нагнувшись вперед, «Карающий» жадно смотрел на залитые солнечным светом стволы деревьев, на посыпанные песком дорожки меж укрытых опилками и укутанных рогожей розовых кустов, и каждый его вдох сопровождался тяжелым надсадным хрипом.

Наконец, Морид отвернулся от окна и, посмотрев на свою бессменную сиделку, сказал:

– Действительно хороший день. В такую погоду сидеть в четырех стенах грех – ты бы прогулялась, Энейра. Тени под глазами тебе не идут, а компания из меня сейчас преотвратная. Я похож на ту высохшую яблоню в саду – только скрипеть и могу.

Жрица, все еще глядя на сад, отрицательно качнула головой:

– Это не так. Мне хорошо с тобой.

– Ложь во спасение? – улыбка опершегося об оконную раму «Карающего» вышла горькой, – Лучше не надо. Я все прекрасно понимаю, и твоя жалость…

Предложения он так и не закончил – осекся на полуслове – потому что Энейра, повернувшись, подняла голову вверх и прошептала.

– Это не жалость…

Слеза скатилась по ее щеке, словно бы противореча сказанному, и Морид осторожно стер соленую влагу кончиками пальцев. А после, сам того не ожидая, притянул Энейру к себе и, склонившись, коснулся ее губ своими.

Она не отстранилась.

Ворон, решив, что увидел достаточно, слетел с ветки, и, тяжело взмахивая крыльями, поднялся высоко в небо. Все идет, как должно – совсем скоро Энейра Ирташ покинет Римлон, чтобы в придорожной корчме встретиться с посланцами амэнского князя, которые везут своему князю одного очень необычного и злого беркута.