Монтеры, не желавших сдаваться. В числе прочих были схвачены Лукас Бреннон и его помощник Ивлин. Но, когда с ними покончили, в городе стало действительно спокойно.

В день ритуала, объявленный городским праздником, в Кроу-хаус приехала Рицци Альфано, уже почти полностью восстановившаяся после ранения. Зайдя в спальню подруги, она первым делом с придирчивым видом залезла в ее гардероб.

– Так и знала, что в такой важный день у тебя не найдется ни одного подходящего платья, – протянула она, сморщив нос, и изящным жестом откинула на спину уложенные волнами пастельно-розовые волосы.

На ней самой был элегантный черный брючный костюм, а при ходьбе Рицци опиралась на трость в викторианском стиле, с ручкой в форме головы дракона, – швы на животе еще причиняли ей неудобства.

– Кому какое дело до того, во что я буду одета? – нахмурилась Деметра, отодвигая вешалки и выбирая простое на вид платье из нежно-голубого струящегося шелка.

– Ну, ты же теперь одна из Тринадцати Первых, – издевательски проговорила подруга. – Рубина наверняка исходит ядом от того, как ты подвинула ее во власти.

Деми виновато опустила взгляд.

И в самом деле, единственная, кого она не видела ни разу за прошедшие дни, была ее сестра. Даже Алана Бланшар, и то заходила справиться о самочувствии дочери. А вот Рубина…

О чем она могла думать, укрывшись за стенами Вэлфорд-холла, в который ее вынудили вернуться?

– Ну, или она вообще об этом не вспоминает, а радуется тому, что может быть с Дрейком, – поспешила успокоить Рицци. – И это голубое платье не такое ужасное, как мне показалось на первый взгляд. Хочешь, я помогу тебе сделать макияж?

Сама Рицци скрывала за обычным щитом сарказма и напускного веселья свою личную боль. Деметра знала, что по ее приказу Шерла поместили в отдельную палату в лечебнице мистера Флеминга и применяли всевозможные магические и человеческие знания в целительстве и медицине, чтобы привести его в чувство. Рицци заходила к нему каждый день, ухаживала за ним и разговаривала. Однако бывший глава Ордена оставался в глубокой коме, и прогнозы были неутешительными. Мало кто считал, что он на самом деле когда-нибудь очнется.

После того как Деми собралась, а подруга помогла ей с укладкой и косметикой, за ними зашел Дрейк, одетый в черный смокинг, чтобы сопроводить во дворец. Сегодня резиденцию магистра должны были впервые после реставрации открыть для жителей Эмайна.

Заметив, что парень явно хочет поговорить с Деметрой наедине, Рицци деликатно сообщила, что подождет внизу.

Дрейк прошел по спальне, и Деми отметила, что он изменился еще и внешне. Что-то неуловимо переменилось в его походке, а обычные растрепанные волосы были зачесаны назад.

– Только что я заглядывал к Дориану, – сказал Дрейк, глядя на нее тем самым, другим, будто бы повзрослевшим взглядом. – Он тоже готов и скоро спустится.

– А Руби?

– Она будет ждать нас уже во дворце, вместе с Аланой, – ответил Дрейк и сделал шаг к ней. – Деметра… Я хотел извиниться. В последние недели я вел себя как…

– Давай оставим это в прошлом, Дрейк? – попросила его Деметра. – Мы все вели себя… неправильно.

Дрейк кивнул и, помедлив, добавил:

– Ты спасла моего брата, пожертвовав своей свободой. – Выражение его черных глаз стало совершенно серьезным. – И я буду тебе за это вечно обязан.

– Не надо давать еще одного обещания, – улыбнулась Деми.

– А это не обещание, – без тени улыбки проговорил Дрейк. – Это факт.

– Идем уже, – вздохнула Деми, беря его под руку. – Не нужно сейчас таких серьезных речей.

* * *

Главная площадь Эмайна была полна людей.

От страшных дней, прозванных народом Пятидневной войной, не осталось ни одного следа. Промозглую ноябрьскую сырость и серость разбавляли подвешенные на фонарных столбах разноцветные ленты и композиции цветов.

Подъезжая ко дворцу, Деметра даже увидела через окно кареты продавцов, торгующих воздушными шарами и сладостями. Специально нанятый оркестр играл торжественную музыку.

У восстановленных главных дверей соорудили нечто вроде высокого помоста или сцены, в центре которой был выставлен на всеобщее обозрение Белый Ворон. Периметр возле сцены оцепили, и хранители в своей стандартной форме зорко следили за тем, чтобы никто не подходил слишком близко.

А стоило выйти из кареты, как люди разразились радостными криками.

Деми еще не забыла, как именно эта толпа не так давно готова была разорвать ее сначала как светлую, а затем как члена Верховного Ковена, и совсем не воодушевилась такому приветствию. Наоборот, оно наводило на нее ужас.

До начала церемонии их проводили в холл дворца.

Там уже ждали Вильгельмина и ее помощники, а также Алана и Рубина.

Старая цыганка с большим удовольствием провела им небольшую экскурсию по наспех восстановленным залам. Она в красках расписывала планы о том, как собиралась наполнить это место прежней жизнью и активностью.

Вильгельмина поведала и свои цели относительно Верховного Ковена. Аристократии на Нью-Авалоне почти не осталось, поэтому было решено поступиться правилами и набрать в число правителей проверенных, надежных людей.

В его новый состав должны были войти в первую очередь Альберт Бланшар, Вивьен Ашер и Ричард Хаттон, которого, несмотря на все его нежелание заниматься политикой, просто поставили перед фактом. Одно место закрепили за Шерлом Прамнионом, как дань уважения за проявленный героизм. И еще три места принадлежали Рицци, Дориану и Рубине. Деметра как человек уже не могла в нем присутствовать, а мэр Хэксбриджа, Освальд Гаррет, отказался от предложенной должности.

Итого оставалось еще пять свободных мест, которые магистр скоро собиралась заполнить.

Деми уже не было дела до Ковена, а вот ее сестра явно оставалась не в восторге. По новым правилам Вильгельмины молодые люди больше не имели права голоса в общем совете. И они должны были обучаться, как и прежде, долгие годы под присмотром старших, прежде чем из них получились бы полноценные правители.

В назначенную минуту они все вместе вышли на улицу, и Вильгельмина попросила Деметру, Рубину и Алану подняться на сцену.

Толпа на площади притихла.

Ричард Хаттон, в великолепном темном костюме, должен был провести ритуал – смешать их кровь с зельями и убедиться в том, что Ворон заработает.

Специально для церемонии написали новый текст, который они должны были проговорить. А по просьбе Деми из него убрали упоминание того, что она являлась человеком, – объявлять об этом перед целой площадью представлялось попросту опасным.

– Я, Алана Бланшар, мать Деметры и Рубины, приношу свою кровь во славу Нью-Авалона, – начала Алана, глядя на стоящих рядом с ней дочерей. – Пусть станут светлые и темные единым народом!

Она уверенно полоснула себя по запястью аутэмом и занесла