руку над золотой чашей, размещенной на специальном постаменте. Стоило ей немного наполниться, как сразу подошли лекари вместе с мистером Флемингом и залечили порез.

– Я, Рубина Вэлфорд, дочь Аланы и сестра Деметры, приношу свою кровь во славу Нью-Авалона, – начала Руби.

Быстро послышались недовольные выкрики и свист.

– Только крови Кровавой Дряни нам не хватало! – закричал кто-то. – Уберите ее со сцены! Найдите кого-нибудь другого! Проведите над ней суд!

Несмотря на это, она терпеливо улыбнулась и закончила:

– Пусть станут светлые и темные единым народом.

Резанув себя по коже, она позволила крови стечь в чашу, а после, сохраняя горделивую осанку, отошла в сторону, где ей оказали помощь.

Зато когда Деми решила заговорить, толпа взорвалась овациями.

Она произнесла свои слова, не будучи уверенной в том, что из-за восторженных криков хоть кто-то ее услышал.

– Я, Деметра Лоренс, дочь Аланы и сестра Рубины, приношу свою кровь во славу Нью-Авалона. Пусть станут светлые и темные единым народом.

Лезвие обожгло запястье, и она поморщилась. Все же этот ритуал являлся совершенно отвратительным, и Деметра никогда не захотела бы повторить его вновь.

Когда над смешанной кровью стал колдовать Ричард, а порез затянулся благодаря целителям, Деми поймала на себе насмешливый взгляд Дориана, стоявшего чуть поодаль, вместе с остальными членами Верховного Ковена. Деми легко могла догадаться, о чем он думал в этот момент.

Но если бы он не вспылил тогда, ничто не заставило бы ее отправиться в Орден Монтеры в одиночку и встретить там Кэрри, а значит, и мир бы не был спасен.

С грустью Деметра вспомнила о подруге, которой никогда не желала подобного конца.

Кэрри перешла на сторону добра и успела искупить все плохое, что натворила. Она заслуживала того, чтобы уехать из Нью-Авалона и Хэксбриджа навсегда. Присоединиться к матери и жить с ней мирной и уютной жизнью…

Ее похоронили на кладбище Эмайна, в склепе семьи Райнер. Все проходило очень сумбурно, и присутствовали только близкие, знавшие ее лично. Но не было матери, Софи, – никто не успел выяснить, где именно находилась книжная лавка.

А ведь таково было предсмертное желание подруги… Деми пообещала себе, что сделает все возможное, чтобы выполнить его.

Пока она отвлеклась на свои мысли, Ричард Хаттон уже закончил заниматься зельями. После добавления они не стали разноцветными, как описывал Людвиг Далгарт, но для этих чар такого и не требовалось. Зелья были серыми, как дым.

После того как их вставили в механизм Ворона и повернули ключ, тут же послышалась серия щелчков. Механическая птица затрепетала крыльями и ожила. Серебряная голова дернулась из стороны в сторону, словно Ворон оглядывал собравшихся перед сценой людей.

Это не афишировалось, но от Ричарда Деметра знала, что печать «метаморфоз» уже тоже была задействована. Ученые-маги смогли перевести символы руны в текст, а затем в комбинацию определенных музыкальных нот, которую поместили на перфоленту вместе с остальными частями сложных чар. Рулон с этой лентой заранее вставили в клюв Ворона.

– И да воцарится на Нью-Авалоне мир, – торжественно сказала Вильгельмина, выходя вперед. – Конец войне!

Она подала знак Ворону.

Склонив голову, как будто бы в поклоне, он расправил крылья и взмыл в небо. Описал плавный круг над площадью и…

Сначала все просто ощутили легкую вибрацию. Только потом послышались причудливые механические ноты, напоминающие мистическое, потустороннее пение. Многократно усиленный магией, Глас Ворона слышался по всему Эмайну. Но при этом он не оглушал, а действовал скорее умиротворяюще.

Когда же он стих, никто ничего не понял. Не было больше никаких спецэффектов, никакого проявления того, что ритуал сработал верно. Однако потом кто-то из темных попробовал применить светлые чары… и все получилось. И вскоре уже люди по всей площади стали радоваться как дети, испытывая новые способности.

Грянула музыка. Начался праздник, шумный и веселый.

Воспользовавшись этим, Рубина отвела Деми в сторону.

– Вильгельмина рассказала мне все в самый последний момент, – вполголоса проговорила она. – О том, что ты не волшебница.

– Я не особо хочу об этом распространяться, – ответила Деметра. – Думаю, ты понимаешь.

– О, я понимаю, – сказала Рубина, и тон ее переменился, став угрожающим. – Я все понимаю.

А поскольку Деми ничего ей не ответила, сестра продолжила:

– Я понимаю, что ты врала Дрейку и специально держала его возле себя больше года. Я понимаю, что, не испытывая ни малейших угрызений совести, ты ушла к его брату сразу же после расставания. Я понимаю, как легко ты предала меня, отдав пост магистра Вильгельмине. И я понимаю, какая ты лицемерная и подлая на самом деле. – Ее глаза презрительно сузились. – Я никогда не прощу тебе всего того, что ты совершила. Я могу улыбаться, могу называть тебя при всех сестрой… Но я хочу, чтобы ты знала правду – я тебя ненавижу. И… найду способ, как отплатить тебе.

С кривой ухмылкой поглядев на потрясенное лицо Деметры, Рубина ушла прочь.

* * *

Ворон работал без устали. За несколько дней он облетел острова архипелага, а Вильгельмина, командовавшая им, убедилась в том, что не осталось ни одного жителя, который не услышал бы его Глас.

В их мире не существовало больше светлых и темных, сильных и слабых – все стали равны. Но это накладывало на магистра только больше ответственности.

Оставался еще земной мир и скрытые магические города, которые Ворон обязан был посетить. Ему надлежало прослужить еще не один месяц, выполняя эту важную миссию, а затем его планировали уничтожить, чтобы никто больше не мог воссоздать такие могущественные и опасные чары. Даже останки Черного Ворона разобрали по винтикам и расплавили, избавившись от него навсегда.

Механизм по-прежнему хранился во внутреннем дворике дворца, и Деметра часто приходила туда, чтобы побыть с ним. Ей казалось несправедливым, что такому прекрасному устройству уже подписали приговор.

Мысли о вынужденном заточении на Нью-Авалоне все больше донимали ее. Она размышляла о словах сестры, о будущем, о том, как вообще собиралась существовать среди магов… И мечтала, чтобы появилась возможность вернуться в человеческий мир.

В этот вечер к ней во двор пришел Дориан.

Сидя на скамейке, она смотрела, как он о чем-то переговаривается с Ричардом Хаттоном, а затем идет к ней.

– Что ты ему сказал? – спросила Деми, поднимаясь.

– Сказал, что хочу усадить свою девушку на Ворона и драматично улететь с ней в закат, пока еще есть такая возможность, – усмехнулся он и поцеловал ее.

Ворон поднял их в кроваво-красное небо и устремился вдаль. Подставляя пальцы потоку воздуха, Деметра чувствовала руки Дориана на своей талии, обнимающие ее, и думала о том, что без