Для расслабления понтифик читал философские работы, проглядывал также подборку прессы, которую ему делали секретари, смотрел анонс новостных телепрограмм (итальянских и польских), а если что-то вызывало интерес, задерживался у экрана до конца выпуска. Иногда смотрел фильмы. Был в курсе событий чемпионата Польши по футболу — результаты игр ему сообщал Дзивиш.

* * *

Выздоравливая после покушения, Войтыла твердо решил посетить санктуарий Девы Марии Фатимской и принести там благодарность Богородице за спасение от пуль. Удивительно, но до того Иоанн Павел II, кажется, вовсе не вспоминал об этом месте. Его притягивали Лурд, итальянские святыни, Ченстохова, но никак не город, где произошло величайшее христианское чудо XX века. Поначалу ему и в голову не пришло сопоставить покушение с одной из фатимских тайн. Но узнав о совпадении дат, Войтыла тут же увидел в этом знак и остался в таком убеждении до конца.

До Португалии он, однако, добрался лишь в мае 1982 года, как раз на годовщину покушения. Ранее, в феврале, он совершил апостольскую поездку в Центральную Африку. Нигерия, Бенин, Габон, Экваториальная Гвинея — маршрут очередного путешествия понтифика. В Нигерии, пережившей двенадцатью годами раньше трехлетнее побоище в Биафре между сепаратистами и федералистами, царил хрупкий мир. Страна переживала краткий период демократии. Впрочем, правительство было насквозь коррумпировано и не пользовалось популярностью — военные свергнут его уже на следующий год, ко всеобщему ликованию. Как водится, население тяготело к язычеству и полигамии. Президент-мусульманин Шеху Шагари имел трех жен и, в отличие от Мобуту, не счел нужным соблюдать приличия перед римским папой. А исламские лидеры севера страны вообще отказались встречаться с понтификом. Иоанн Павел II, как уже было раньше, не захотел смотреть сквозь пальцы на местные традиции и заклеймил многоженство, чем вызвал бурное негодование нигерийцев. Реакция получилась столь острой, что в Габоне понтифик решил смягчить акценты и высказаться более туманно.

Габон, в отличие от Нигерии, населен почти сплошь христианами (в большинстве — католиками), но бессменным президентом там тоже был мусульманин — Омар Бонго, который перешел в ислам после визита в Ливию в 1973 году (нефтяные деньги творили чудеса). Бонго уже давно зазывал к себе римского папу, подчеркивая роль католической церкви в противостоянии «импортированным идеологиям» — марксизму-ленинизму и маоизму. Габонский лидер предоставил в распоряжение Войтылы «Радио Африка 1», крупнейшую радиостанцию Западной Африки, которую сам же и основал в 1974 году. Благодаря этому понтифик смог обратиться не только к гражданам страны, но и к жителям всей Центральной Африки[807].

Под боком у Бонго, в Бенине, строился очередной социалистический рай, причем лидером этого процесса тоже был новообращенный мусульманин, постигший учение пророка после встречи с Каддафи, — Матье Кереку. Понтифика он принял в зале, украшенном портретами Маркса, Ленина и Сталина[808]. Впрочем, скоро Кереку вернется в христианство (протестантского толка), а Бонго, невзирая на ненависть к левым, в 1990 году женится на дочери конголезского лидера Дени Сассу-Нгессо, отъявленного социалиста. Африка являла собой удивительный сплав несочетаемого, мешанину обычаев и моды, от которой кружилась голова.

Но даже на этом фоне Экваториальная Гвинея выделялась своими крайностями и эксцентричным поведением лидеров. Основатель гвинейской независимости Франсиско Масиас Нгема, большой друг КНДР, закрыл все школы и газеты, а в церквях повесил свой портрет, приказав священникам твердить лозунги вроде «Нет бога, кроме Масиаса». В 1979 году он был свергнут и убит своим же племянником, успев, однако, сжечь часть валютного запаса страны, который держал в собственном доме. Причем расстреляли его марокканские солдаты, поскольку гвинейцы, даром что христиане, видели в нем колдуна. Новый пожизненный президент, Теодоро Обианг Нгема, отказался от самых одиозных мер дяди, но со временем тоже эволюционировал в «живого бога». Однако благодаря открытию в 1991 году залежей нефти страна вышла на первое место в черной Африке по уровню ВВП на душу населения (что не мешает половине жителей оставаться за чертой бедности).

Вот в таких-то странах Иоанн Павел II и взялся рассуждать о семейной чистоте, любви к ближнему и правах человека. Африка переживала муки рождения нового общества, путаясь в плаценте родоплеменного строя. Слово римско-католической церкви звучало здесь как проповедь мультикультурализма среди религиозных фанатиков.

* * *

Долгожданное паломничество Иоанна Павла II в Португалию, к стопам Мадонны Фатимской, совпало с началом войны между Аргентиной и Великобританией. Две страны поспорили о принадлежности Фолклендских островов, которые в Аргентине называют Мальвинскими и считают своей исторической территорией, незаконно отторгнутой британскими колонизаторами в 1833 году. Второго апреля на островах высадился аргентинский десант, а 1 мая англичане начали бомбить столицу региона Порт-Стэнли. 4 мая аргентинцы тяжело повредили ракетой новейший эсминец британских ВМФ «Шеффилд», после чего в боевых действиях наступил перерыв.

Иоанн Павел II прибыл в Фатиму 12 мая. Коленопреклоненный, он молился в часовне Явления Богородицы, перед статуей Мадонны, в корону которой вставили одну из пуль, выпущенных Агджой. «В стечении обстоятельств — но у Божьего Провидения нет стечений обстоятельств — я увидел призыв или, кто знает, может быть, указание обратить внимание на послание, которое родилось в этом месте…» — произнес Иоанн Павел II, обращаясь к тамошнему епископу[809].

Послание — это три фатимских откровения, полученных несколькими португальскими детьми во время встреч с Богородицей летом 1917 года. Два первых увидели свет 31 августа 1941 года, в разгар Второй мировой войны, и касались видения ада, а также содержали призыв посвятить Россию непорочному сердцу Богоматери, дабы эта страна не распространила «свои ошибки по всему миру, вызывая войны и гонения на церковь». Третье же повествует о гибели некоего священника в белых одеждах, которого убивают солдаты у подножия креста на горе после того, как он добирается туда через разрушенный город[810].

Третье откровение останется ватиканской тайной до 2000 года. Что же касается второго, то первосвященник выполнил завет Богородицы и посвятил Россию Ее Непорочному Сердцу, не смутившись тем, что это уже делал Пий XII в 1942 году. Впрочем, версия Иоанна Павла II не относилась прямо к России, а имела более глобальный характер. Войтыла поручил Непорочному Сердцу Мадонны весь мир, особенно же «народы, которые были объектом Твоей любви и заботы». Отдельно он упомянул две страны, «уже много дней ведущие боевые действия» — Аргентину и Великобританию. Римский папа молился за прекращение войны и за поиск взаимоприемлемого решения конфликта.