Мы со Стюартом встречаемся за обедом перед игрой, и хотя онсоглашается разделить со мной пиццу с хрустящей хлебной корочкой поверху, онвыражает сомнения насчет пиццы с майонезом и салатными листьями. Однако съедаетсвою долю. Полагаю, проведя в этом сезоне вдвоем порядка пятидесяти игр на«Фенуэе», мы выполнили свою норму по хот-догам. За пиццей мы разговариваем (очем же еще?) о бейсболе. Вот по нему мы свою норму не выполнили. Особообсуждаем, какой команде больше нужен перерыв из-за дождя, которого, похоже, неизбежать. В Массачусетсе в октябре погода ужасная.

Мы соглашаемся с неохотой, что лишний день отдыха принесетбольше пользы «Янкиз», потому что они смогут раньше выставить на питчерскуюгорку Массину. Звезды не на нашей стороне, гороскоп не сулит ничего хорошеготому, кто является болельщиком «Сокс».

Когда мы входили в «Калифорнийскую пиццу» в 17.45; в воздухевисел легкий туман. Когда выходим в 18.45, туман сгустился, превратившись вмелкий, накрапывающий дождь. Когда поднимаем руки, чтобы нас ощупали, иоткрываем сумки у ворот «D» (так все устроено в Америке двадцать первого века,где граждане живут по законам времени Осамы), мелкий дождь заметно усиливается.

Синоптики обещали уменьшение облачности и прекращениеосадков около полуночи, а до того — сильный дождь с резкими порывами ветра. Вовремя регулярного сезона судьба игры находится в руках «Ред Сокс» до момента ееначала, а потом право принятия решения переходит к судьям. В постсезоне,однако, все решения принимает Высшая бейсбольная лига — организация, которуюбольше заботят поступления от телетрансляций (отсюда и начало игр в 20:00, имиллионы детей, которым в будний день идти в школу, не могут их посмотреть), ане болельщики, игроки и сама игра. Вчера вечером игра Хьюстон — Сент-Луиспродолжалась, несмотря на ливень. Мячи, ударяясь о базы, поднимали фонтаныбрызг, прежде чем выкатиться на залитое водой внешнее поле. Я не против того,чтобы промокнуть, но я совершенно не хочу увидеть, как Мэнни Рамирес. ТротНиксон или Верни Уильяме заканчивают свою карьеру на мокрой и скользкой травевнешнего поля Фенуэй-парк.

Долго тревожиться об этом мне не приходится. Сотрудникстадиона, которого я знаю, стоит, привалившись плечом к киоску, в которомпродают закуски из морепродуктов, и что-то говорит по рации. Когда мы со Стюпроходим мимо, сует рацию в карман желтого блестящего дождевика и подзывает насвзмахом руки. «Идите домой, парни, — говорит он. — В половине восьмого игруотменят».

Я спрашиваю, уверен ли он. Он отвечает: «Абсолютно».

Какое-то время мы крутимся на стадионе, достаточно долго,чтобы пропитаться влажной атмосферой «Фенуэя». Официально игру еще не отменили.В 19.58 укрывающий поле брезент по-прежнему на месте, и это говорит о многом.Репортеры и телевизионщики укрылись от непогоды в небольших мини-павильонах.Питер Гэммонс бродит вокруг, напоминая большого человека-ворона в черных брюкахи черном дождевике. Стюарт и я перекидываемся с ним несколькими фразами,главным образом о вероятности Папы Курта выйти на поле еще в этом сезоне(маловероятно, но такая возможность остается, учитывая бойцовский характерШиллинга), а потом мы уходим. Я успеваю вернуться в номер отеля и высушитьволосы, прежде чем Высшая бейсбольная лига смиряется с неизбежным и с крайнейнеохотой объявляет о переносе игры.

Я раздвигаю шторы в восемь утра и вижу безоблачное синеенебо. Сегодня «Янкиз» и «Ред Сокс» будут играть в бейсбол.

Я привожу на эту игру все семейство, так что билетыприходится покупать у брокера, переплачивать, и все для того, чтобы посмотреть,как потом выяснилось, худшую игру года, может, всей моей жизни, более худшую,чем представление мистера Лоуве на «Стадионе» в Бронксе. Температура воздухадесять градусов, но скорость порывов ветра достигает 40 миль в час. Сеткиограждений трясет и грозит вырвать с корнем. Кейтлин дрожит от холода, и я покредитной карточке беру ей одеяло.

Бронсон играет ужасно, но и Кевин Браун ничем не лучше.«Кевин», — скандируем мы. Джетер допускает ошибку, которая приводит к очку, вотмы и кричим: «Джееее-тер! Джееее-тер!» (на поле он играет ужасно, рассеян, каки весь сезон, отчего все громче слышатся голоса критиков с требованием поставитьна позицию шорт-стопа А-Рода, но у Джетера нет той быстроты реакции и скорости,которые необходимы на третьей базе, а перевода на вторую он не потерпит). ПослеБронсона мы выставляем на питчерскую горку наших худших сменных питчеров,словно Кома сдает игру… как будто ему хочется, что счет стал 0:3. Странно.

Мацуи приносит пять очков. После того как накачанныйстероидами Шеффилд отправляет мяч за пределы поля, число зрителей на трибунахначинает катастрофически уменьшаться. В Малой лиге есть правило: как толькопреимущество достигает десяти очков, игра заканчивается, но не здесь, и, чтобыспасти наших настоящих сменных питчеров, Уэйк вызывается поработать несколькоиннингов, а это означает, что завтра стартером будет Лоуве (гораздо лучше,думаю я, с учетом того, как Уэйк подавал весь сезон). Но вместо того чтобысдержать «Янкиз» и позволить нам вернуться в игру, Уэйк разрешает раннеру,который попал на базы стараниями Лесканика, принести очко, а потом отдает ещепять, в результате чего «Янкиз» становятся недосягаемыми. Эмбри выглядит плохо,и тогда Франкона оставляет бедного Майка Майерса играть против правшей вдевятом иннинге, чего раньше никогда не случалось. Майерс, однако, справляетсяи не отдает ни очка, но счет к тому времени уже 8:19.

Это ужасно, это унизительно, а хуже всего перемена отношенийболельщиков к Марку Беллхорну. Они безжалостно освистывают его за ошибку,которая приводит к потери очка, а потом продолжают освистывать всякий раз,когда подачами его выбивают из игры. Как будто они не помнят, что именно МеткийМарк удержал нас на плаву в апреле и мае. Это неправильно, и такое отношениезлит меня больше, чем «Янкиз», которые попадают на базы после болов, или Мацуи,отправляющий мяч за ограждение поля и увеличивающий отрыв до неприличных десятиочков.

«Янкиз» играли. «Сокс» довольствовались ролью мальчиков длябитья.

В отель я попал только за полночь и сделал лишь короткуюзапись в дневнике («„Ред Сокс“ проиграли. Ужасно»), прежде чем свалиться впостель, где меня ждали шесть часов беспокойных снов[154]. Поднялся в семьутра, надел спортивные шорты и новую рубашку с надписью «ИОКИЛИС» (подарокСтюарта О'Нэна, благослови его Бог) и пошел в соседний бар-кафетерий заапельсиновым соком и круассаном. Я не стал покупать «Глоуб» в газетном киоске ввестибюле отеля и, конечно же, не включил «Спортивную панель», когда вернулся вномер. Включил только новостную программу с «бегущей строкой» в нижней частиэкрана, и лишь на короткое время, чтобы подтвердить для себя окончательный счетвчерашнего кошмара. Затем выключил этот чертов «ящик» и сделал зарядку безинформационной поддержки: никакого спорта, никаких опросов общественногомнения, никаких репортажей о бомбардировках Багдада.