Поэтому то, что ты здесь, со мной, – это правильно».

Он склоняется к ней и слегка покусывает за нижнюю губу, а после целует.

Расстаются они тяжело. Чет расстроен и зол – он не привык, что женщины могут быть не его. Елена не хочет прощаться с ним – в ее сердце тревога переплетена с нежностью и желанием быть с Четом.

Конечно, после свидания Елену охватывает страх – вдруг муж узнал о том, что она была в парке с другим мужчиной? Она возвращается домой, и ей чудится, что вот-вот в гостиную войдет Аарон и скажет, что обо всем знает. Естественно, этого не происходит. Аарону плевать, где она была и что делала. И то, что Елена может ему изменять, – последнее, что приходит в его вечно занятую голову.

До особняка Мунлайтов осталось не так уж и далеко. И Елена провожает глазами темнеющие улицы, спешно зажигающие огни. Они неспешно двигаются в плотном потоке машин.

В какой-то момент Чет звонит ей, и ее мобильник начинает вибрировать на весь салон – даже мальчишка-секретарь оборачивается. А может, это повод, чтобы посмотреть на Елену.

– Ответь, – не поднимая глаз от документов, говорит Аарон, слыша это. И Елена, с отчаянием думая про себя, что Чет – нетерпеливый дурак, принимает звонок. Внутри у нее все сжимается. Она боится, что муж догадается обо всем.

– Здравствуй, Дороти, – ровным голосом говорит Елена, словно действительно обращается к давней подруге.

– Привет, малышка, – ухмыляется Чет. – А, ты не одна. Понял. Прости. Но это не отменяет того факта, что я хочу с тобой встретиться.

– Извини, сегодня я буду на ужине у свекра, – произносит Елена. – Встретимся в другой раз.

– Я скучаю, – шепчет Чет. – И помни – ты моя.

– Да, конечно, Дороти, – все тем же официальным голосом продолжает Елена. – Увидимся позднее, дорогая.

Она отключается первой, оставаясь все такой же невозмутимой. Их машина вдруг резко тормозит – какой-то ненормальный впереди внезапно остановился. И телефон падает из пальцев Елены вниз, под ноги.

– Прошу прощения, сэр, – оглядывается встревоженно водитель. – Машина впереди затормозила. Все в порядке?

– В порядке. Продолжай движение, – говорит Аарон и снова впивается взглядом в бумаги.

Водитель объезжает остановившуюся машину – похоже, что-то сломалось. А Елена наклоняется, чтобы поднять телефон, однако вместо него ее пальцы натыкаются на что-то круглое и холодное. На кольцо, судя по всему, – женское.

Елена всегда считалась сообразительной девушкой, способной быстро принимать решения. Она цепляет кольцо мизинцем и тут же берет лежащий рядом телефон, делая вид, что ничего необычного не произошло. Выдержки на это у нее хватает, хотя сердце бьется как сумасшедшее – Аарон вот-вот услышит его стук. Незаметно Елена перекладывает кольцо в клатч вместе с телефоном. Откуда оно тут взялось, она понятия не имела. Аарон не имеет привычки подвозить в своем личном – и любимом – автомобиле посторонних людей. В его машинах ездят он сам, секретари, которые сплошь мужчины, а также охрана. Привычку брать с собой партнеров и гостей Аарон не имеет. У него достаточно обширный автопарк, чтобы выделить для них другие машины. Иногда в салонах его автомобилей бывают сама Елена и мать Аарона, но для ее крупных пальцев это кольцо слишком узко.

Елена не знает, кому принадлежит ее странная находка. Она знает только одно – в жизни ее мужа есть та, ради которой он делает исключение. Если это, конечно, не какое-то странное совпадение.

Елена пытается понять, кто же потерял кольцо в машине мужа, в ее голове масса вопросов, но ответов на них нет.

Когда она выходит из машины – Аарон любезно открывает ей дверь и подает руку, – она, сама не зная почему, оглядывается, прежде чем скрыться в доме Мунлайтов.

Мальчишка-секретарь все так же странно на нее смотрит из-за стекол очков.

... А небо похоже на аметистовый мрамор, по которому бегут словно трещины белые прожилки.

Елена не знает, какое кольцо доставляет ей больший дискомфорт – то, которое у нее в сумочке, или то, которое на пальце.

Играет неспешная живая музыка, официанты разносят блюда, в звонких бокалах искрится вино, чайные розы наполняют воздух изысканным ароматом – вечер в особняке в самом разгаре.

На ужине присутствуют почти все представители клана Мунлайт, за исключением, разве что, бывших жен Николаса и его опального сына Виктора, а также Уилшеры и несколько семей партнеров по бизнесу. Кроме того тут присутствует генеральный директор «Биг-Скай Рекордс» и продюсер Макс Уолтер, который сияет от чувства собственной важности. Диана знает, что именно он будет работать с ней.

Поправка – должен был работать. Но ни он, ни отец пока ничего не знают. Мать тянет, не хочет говорить – надеется на чудо. Даже Диана не верит в чудо, а Эмма все еще продолжает.

Диана украдкой смотрит на отца. Он сидит во главе длинного стола, заставленного изысканными блюдами, неторопливо попивая вино из коллекционной бутылки. Николас Мунлайт смотрит на собравшихся долгим пристальным взглядом, словно видит каждого насквозь.

Кроме родной дочери.

Диане отец напоминает пастыря, который ревностно следит за своим «стадом овец». Глядя на него, Диана не может даже думать о том, что бывают другие отцы: любящие, заботливые, понимающие. Николас Мунлайт – глыба скалы, для которой не существует чувств. По крайне мере, так считает Диана.

Хотя в последние дни жизнь вообще видится ей отнюдь не в самых радужных красках. Она видит только два цвета: белый и черный. Остальные померкли. Растворились в ядовитом воздухе.

Большинство собравшихся вызывают в Диане отвращение. Она презирает их и не хочет видеть их лиц. Но она должна присутствовать на этом чертовом ужине и делать вид, что все в порядке. Что ей вовсе не больно. Что ее жизнь – размерена и прекрасна. Хотя на самом деле все обстоит абсолютно иначе. Жизнь Дианы пошла под откос. И ей хочется не мило улыбаться, делая вид, что она слушает отца или его гостей, а кричать, разбрасывая все, что есть на столе, бить тарелки на мелкие осколки, резать ими кожу – чтобы боль притупила ее глухое чувство отчаяния.

На ее бледной коже под рукавом платья тонкие алые порезы. Как и свою татуировку под грудью, она никому не покажет их.

Боль. Диана никогда не любила ее, но именно физическая острая боль заглушала боль душевную. Это было случайно открыто Дианой еще на вилле, в день благотворительного бала. Когда Диана не знала, что все кончено.