– Вы начальник крепости? – спросил Кеорт.

– Операционный директор, – ответил старик. – Почему вы не с капельницей? Вы должны постоянно принимать лекарства…

– У меня есть несколько вопросов, и я не могу с ними ждать. – Кеорт не знал, что нужно сказать, чтобы его не выдворили отсюда. – И ещё у меня есть информация, которая вам нужна. О тех, кто напал на аванпост. Владея этой информацией, вы сможете…

– Всё это подождёт. – Измождённое лицо не смягчилось. – Вам придётся покинуть кабинет. Мне нужно работать. Запишитесь на приём.

Он жестом указал Кеорту на дверь в коридор. Видно было, что ему не терпится уйти. Его, похоже, не интересовало, что мог рассказать гость его крепости. Это было странно. Кеорт рассчитывал совсем на другой приём.

– Вы не такой, как все остальные здесь, – сказал Кеорт, следуя смутным сигналам интуиции. – Вы тут единственный… не прооперированный?

– Мне нужно работать, – произнёс директор. – Пожалуйста, пройдите в свою…

– Хотите, мы побеседуем? – Кеорт осторожно подбирал слова, следя за лицом директора как за сложной системой индикаторов.

Директор замер. По его лицу снова будто пробежал луч света.

– Побеседуем?… – Он будто пробовал слово на вкус.

– Я думаю, нам есть о чём поговорить. – Кеорт осторожно нащупывал верную нить разговора. – Обо всём, не обязательно о работе. Знаете, мне здесь этого очень не хватало. Простой беседы с кем-нибудь, с каким-то новым человеком. Ваши подчинённые… с ними трудно обсуждать отвлечённые темы.

– Да… – он что-то обдумывал. – Действительно. Почему бы и нет…

Старик весь ушёл в себя, но только на секунду.

– Мы поговорим, – сказал он уже твёрдо. – Я найду время…

Он потёр худую шею. Под воротником обнаружилась широкая засаленная лента – на такой обычно носят пропуск или ключ-карту.

– Понимаете, я не останусь здесь надолго, – сказал Кеорт. – Скоро мы улетим.

– Вам нужно лежать. – В голосе старика прорезался металл. – Соблюдать постельный режим и принимать лекарства.

– Обстоятельства вынуждают. И потом, – Кеорт развёл руками, – я в состоянии обходиться без медикаментов.

– Хорошо. – Старческие морщины вдруг азартно сверкнули. – Завтра… нет, что там – сегодня. Сегодня вечером.

Кеорт украдкой выдохнул.

– Приходите сюда в десять вечера, – сказал директор. – И сотрите… это, – он указал на щёку Кеорта. – Система распознавания лиц нуждается в калибровке, но не стоит этим злоупотреблять. Второй раз у вас этот фокус не пройдёт. Я настрою пропускную систему так, чтобы вы смогли пройти сюда самым очевидным маршрутом.

– А почему не сейчас? – аккуратно поинтересовался Кеорт.

Директора словно кто-то ткнул в его худую спину.

– Сейчас я занят, – торопливо сказал он. – Я должен работать.

Он вдруг засуетился, порываясь уйти в другую дверь, и поворачивался то к двери, то к Кеорту.

– Вам надо уйти. Немедленно.

– Но, может, вы отложите свои дела… – начал Кеорт.

– Уходите! Сейчас же. – На измождённом лице промелькнула паника. – Приходите вечером, в двадцать два ноль-ноль. Я буду здесь, и мы поговорим. А сейчас – уходите!

– Хорошо! Ухожу. Значит, вечером.

Кеорт медленно вышел за порог. Директор провожал его внимательным взглядом, переминавшись с ноги на ногу от нетерпения. Прежде чем кабинет скрылся из вида Кеорта, он успел увидеть, как директор поднёс к дальней двери пропуск на шейной ленте и выскользнул в черноту.

Кеорт успел дойти до лестницы вниз, когда невидимые динамики рявкнули так, что он вздрогнул.

– Внимание! Всем штатным единицам! Гостю номер один запрещается приближаться к кабинету операционного директора! Всем охранникам – обеспечить соблюдение запрета! При обнаружении гостя рядом с кабинетом директора – немедленно вернуть в палату! Разрешается применение любых методов и средств! Приказ операционного директора!

Голос повторял указания – металлический, нечеловеческий, громоподобный, и это было совершенно не похоже на интеллигентную речь человека, с которым Кеорт говорил минуту назад.

«Или тот, с кем я только что говорил – не директор на самом деле, а кто-то другой? Заместитель?»

Кеорт остановился в замешательстве, не зная, что думать. Его только что пригласили на встречу и тут же запретили на неё приходить. Что всё это значит? Кто на самом деле директор крепости – тот, кто его пригласил, или тот, кто запретил?

Кеорт пожал плечами. Как бы там ни было, он всё выяснит.

Сегодня вечером.

Он бесцельно бродил по периметру крепости, то приближаясь к округлой внешней стене, то уходя в лес, в неровные ряды сосновых стволов. Охранники, патрулирующие территорию, не обращали на него никакого внимания, будто его не существовало.

Кеорт старался не упускать их из вида. И ещё старался не уходить далеко в лес.

В глубине чащи среди деревьев время от времени начиналось какое-то неясное движение. Так далеко, что Кеорт не мог точно сказать, колышутся ли это ветви под морским бризом, или кто-то прячется среди стволов, наблюдая за крепостью. Или за охранниками. Или за ним.

«Чего хочет ментор Крон? Зачем он присылал сюда своих людей? Ему нужно что-то в этой крепости? Или кто-то? Я?»

Ментор Крон. Патер. Неизвестный, но знакомый. Он почему-то очень важен. Он хорошо знает Кеорта Квинта. Кеорт закрыл глаза и как наяву увидел твёрдое лицо с римским носом, будто выточенное из высохшего дерева. В шуме ветвей услышал его голос, когда-то говоривший ему так много всего, чего он не мог вспомнить.

В шелесте листьев он уловил некий настойчивый звук. Шорох карандашного грифеля по бумаге. Кеорт пошёл на звук, ступая тихо и прислушиваясь.

Он увидел выглядывающее из-за дерева плечо в россыпях светлых волос. Приблизившись на несколько шагов, разглядел выглядывающую из-за плеча тетрадь-органайзер. Карандаш метался по покрытому беспорядочными штрихами листу, добавляя новые росчерки к хаотичному изображению.

В рисунке не было ничего конкретного. Это был даже не рисунок, скорее безобразная мазня умственно неполноценного – никакой структуры, никакого замысла, полное отсутствие формы и содержания. Карандаш бессмысленно мелькал, озвучивая эту графическую истерику.

Мельтешение кривых линий приковывало взгляд. Неровные росчерки закрутились в воронку, преобразились прямо на глазах у Кеорта в абстракцию вроде тех, в которых при желании можно увидеть вполне конкретный образ, изначально задуманный художником. Кеорт вглядывался в тетрадный лист, подходя всё ближе, и ему казалось, что вот-вот он разглядит в колеблющихся штрихах что-то очень важное, главное. Линии складывались в какую-то огромную чашу, и над ней стоял маленький человеческий силуэт…