Камень?

Шеали не умеют летать. Даже птенцы.

Мартин раскинул руки. Рванул рубашку, пытаясь растянутьмежду телом и руками хоть какое-то подобие крыла.

Рубашку вырвало, тело закрутило, огненный шторм лизнул лицо– и остался над головой.

А Мартин всё падал и падал – в ревущий воздушный поток, ввыхлоп исполинской турбины, во включённую аэродинамическую трубу. Всё медленнееи медленнее – пока тьма не хлестнула его упругой гибкой сеткой, прогнулась,подбросила, отвесив полноценную оплеуху по всему телу. Мартина швырнуло куда-товбок, в тусклый красный свет, в спиральный крутящийся лаз…

Девочка шеали гладила его лицо мягким крылом. Мартин долгосмотрел на неё, прежде чем попытался сесть. Всё тело болело, голова кружилась,но он был жив, и кости, похоже, целы.

«Ты жив, – сказала девочка. – Я боялась, что ты разобьёшься.Ветер Встречи должен удержать взрослого, но ты тяжелее наших взрослых».

Они были в маленькой камере с мягким полом. В стене виднелсякруглый глазок туннеля, по которому Мартин и девочка сюда соскользнули,напротив – закрытая круглая дверь.

«Ты боялась? – спросил Мартин. Говорить на жестовом сидябыло очень неудобно, но встать он пока не решался. – Ты не должна большебояться».

«Почему ты прыгнул за мной? – спросила девочка. – Ты тожехотел утратить разум?»

«Нет».

«Почему?»

«Я испугался за тебя».

«Это глупо, – сказала девочка. – Огонь слаб, он не можетповредить. Ветер Встречи дует с самого дна, он тормозит падение. Я должна былаупасть мягко – и уже без разума».

«Не получилось?» – спросил Мартин.

«Нет».

«Извини».

Девочка прижалась к нему. От пернатого тельца пахло хорошовысушенной подушкой и чем-то медовым, как от чисто вымытого щенка.

– Я совсем не жалею, – сказала девочка. Голосок былнапряжённым и ударения стояли неправильно, на первых слогах, но она говорила натуристическом.

– Что теперь будет? – спросил Мартин.

– Не знаю, – ответила девочка. – Быть разумным так глупо!Ничего не знаешь наперёд.

– Это точно, – сказал Мартин. – Помоги мне, малышка.

Голова кружилась, и к горлу подступала тошнота. Но, опираясьна хрупкое плечико, он всё-таки сумел дойти до двери.

И выйти вместе с девочкой в огромный сводчатый зал, полныйсвященников шеали. Они всё прибывали и прибывали, выползали из узких нор встенах, спрыгивали с балкончиков, выходили из коридоров – молчаливые, шуршащиеперьями фигуры, двигающиеся так легко, будто слепота им совсем не мешала.Тусклый свет газовых факелов под потолком не помогал оценить их число. Сотни?Скорее – тысячи…

Мартин пожалел о том, что оставил тепловое ружьё вгостинице.

– Не бойся, – сказала девочка. – Они всего лишь напуганы…

Пернатое тельце выскользнуло из-под руки и вышло вперёд.Мартин шатнулся, но устоял.

Девочка заговорила – и с первых же её слов в зале повислатишина. Те, кто не успел зайти в зал, замер на пороге.

Девочка говорила – и Мартин с удивлением понял, что в еёголосе больше не осталось детскости. Она не объясняла и не просила. Онаповелевала.

Священники распростёрлись ниц. Осталась стоять лишь девочка– медленно обводя взглядом зал.

Мартин опустился на одно колено. Девочка посмотрела на него– и улыбнулась.

– Ты можешь встать.

Мысленно отметив, что он «может встать», а вовсе не «можетстоять», Мартин поднялся. Чёрно-красные фигуры ползали по полу – и в судорожныхдвижениях не было железной уверенности инстинкта, а лишь смятение потрясённогоразума.

– Ты – моя стая, – сказала девочка. – Но теперь я должнаостаться. Отпусти меня, Мартин, или останься с нами.

– Я отпускаю тебя, – ответил Мартин. – Это твоя стая и твоймир. Учи его летать.

Он достал из кармана «документ на птенца» – надо же, невыпал. И порвал в клочки.

Девочка подошла к нему и обхватила руками-крыльями.Прошептала:

– Я тебя очень люблю. Спасибо тебе, Мартин. Ты точно-точноне хочешь остаться?

– Точно-точно, – прошептал Мартин.

– Мне будет трудно? – спросила девочка.

– Обязательно.

Девочка кивнула. И, взяв Мартина за руку, повела мимосмятенных священников.

Странно, но автобус ещё ходил. Они дожидались его наостановке – Мартин, Ирина и девочка шеали, окружённая кольцом стражников.Оружие сверкало у каждого во всех четырёх кистях – и это были не толькоритуальные кинжалы.

– Водитель ещё неразумен, – сказала девочка, когда в концеулицы показался неторопливо катящийся автобус. – Пусть. Он довезёт вас. Такспокойнее.

Мартин покосился на охранников – ни в одном взгляде несквозило холодной успокоенности. Скорее – огонь фанатичной преданности.Чёрно-красные перья выдавали в них священников, но они были зрячими. Наверное,не прошедшие окончательного посвящения послушники…

– На тебя могут напасть? – спросил Мартин.

– Могут, – просто ответила девочка. – Ещё будет много шума…будет огонь и кровь.

– Я не хотел, – сказал Мартин. – Прости меня.

– Всё хорошо, – сказала девочка. – Так должно было быть – итак стало. «Бескрылый пришелец шагнёт в бездну, чтобы девочка его стаисохранила разум…» Кто знал, что это случится на самом деле? Откуда у бескрылогопришельца своя стая?

– Вот как… – протянул Мартин. – Всегда мечтал стать героемпророчества… Прямо так и сказано?

Девочка заколебалась:

– Ну… эти пророчества, они такие двусмысленные… вообще-то«чужак, не способный летать», – это мог быть любой иноземный взрослый шеали. А«дитя его стаи» – скорее мальчик, чем девочка. Но это раньше так считали.Теперь все будут думать иначе. Я уже приказала.

Мартин невольно улыбнулся:

– Понятно. Что ж, тогда я не буду давать тебе никакихнапутствий. Ты сама прекрасно справишься.

– Я очень разумная девочка, – сказал птенец.

Автобус остановился. Водитель посмотрел на Мартина пустымиглазами. Спросил:

«Привет тебе. Ты едешь?»

«Привет тебе. Мы едем», – ответил Мартин.

И коснулся на прощание крыла девочки. Хотел потрепать посмешному жёлтому хохолку – но под яростными взглядами охраны не решился.