– Покинут! – изрёк дядя. – А не они сами, так другие хлынут.Ну ты посмотри – какая чудесная у нас планета! Не зря же Чужие к нам прилетели…

Мартин огляделся и подтвердил, что планета у нас красивая, вэтом районе – особенно, а Чужие прилетели не зря. Но ведь, кроме вооружённойэкспансии, существует и мирный туризм, что они с дядей и подтверждают своимпримером…

Дядя возмущённо фыркнул. В юности он как раз служил в группесоветских войск в Чехословакии, потому слова Мартина воспринял как насмешку илиделикатный укор.

– Мартин, поверь старому хрычу. – В ту пору дядя ещёхорохорился и с удовольствием называл себя стариком. – Не может быть дружбы идобрососедства между двумя расами с таким огромным дисбалансом в развитии, такимнесходством культуры и психологии!

– Что-то подобное я читал в «Эксперте», – буркнул Мартин,нарезая фазана.

– И пусть они нам только добра желают, – продолжал дядя, –но откуда нам знать, каково их добро? Мы ведь тоже чехам только добра желали…все удивлялись, чего они от нашего добра нос воротят…

– А это я где только не читал, – заметил Мартин.

– Эх, Мартин, – провожая взглядом симпатичную официантку летдвадцати, горестно сказал дядя. – Ты молодой, ты ещё многое увидишь. Иубедишься, что я прав. Когда твои личные интересы, твои персональные мечты несовпадут с планами ключников.

Мартин промолчал. После возвращения с курорта, где дядявроде как лечил печень, запивая минералку пивом, а Мартин пил пиво, непренебрегая минералкой, он как раз собирался пройти Вратами и посмотреть накакой-нибудь чужой мир… неопасный, конечно, откуда люди уже возвращались… темболее что один случайный знакомый, удачливый бизнесмен, готов был заплатитьнемалые деньги за экзотические вещи с чужих миров…

Так что пока Мартин считал ключников благом, их прилёт –огромной удачей, а предложенные людям технологии – прорывом в счастливое будущее.

– Рано или поздно… – наворачивая на вилку фиолетовыекапустные плети, сказал дядя. – Рано или поздно ты поймёшь. Тогда позвонишьмне, если ещё жив буду, и скажешь: «Дядька, ты был прав…»

…Мартин поднялся, опираясь на ружьё. В душе было пусто и горько.

– Здесь нет телефона, дядя, – прошептал он. – Но ты былправ.

Он подогнал снаряжение. Ружьё подвесил на пояс наподобиешпаги – благодаря короткому стволу это выглядело естественным.

Ключники не появлялись. Никто не появлялся. Мартинастарательно игнорировали.

Он прошёл по коридору, заглядывая во все встречные комнатки.Обнаружил двух деловитых дио-дао, занятых разговором, чету гуманоидовнезнакомой расы – на Мартина они уставились с таким испугом, что тот предпочёлвыйти и не пугать туристов-новичков.

И лишь на веранде, уже вдохнув прохладный пьянящий воздухТалисмана, Мартин увидел ключника.

Одного-единственного.

Старого сгорбленного ключника, чья левая рука заканчиваласьбеспалой культёй. Первый раз Мартину довелось увидеть ключника-инвалида.

И ключник этот ждал Мартина.

Ярость уже ушла, переплавилась в тоску и глухую обиду.Мартин подошёл к ключнику, заглянул в глаза. Спросил:

– Зачем?

Ключник молчал. Подслеповато щурился, глядя на человека.

– Если вы не могли спасти Ирину… – прошептал Мартин. – Еслизнали, что она исчезнет…

– Мы не боги, – сказал ключник. – И если мы видим дальше,это ещё не значит, что мы видим всё.

– Так ты отвечаешь? – спросил Мартин. – А, ключник? Тыпоговоришь со мной? Ты развеешь мою грусть и одиночество?

Но ключник молчал.

– Кто я для вас? – спросил Мартин. – И что для васчеловечество? Чего вы боитесь? К чему стремитесь?

– Талисман ждёт тебя, – сказал ключник.

– Если я найду, как вас уничтожить, – сказал Мартин, – я васуничтожу. Это угроза.

– Найди, – просто сказал ключник.

И исчез.

А Мартин побрёл к сходу с веранды.

К белой пене облаков, лижущих ступени Станции.

Облаков, ползущих по чёрным зеркальным скалам, что редкимиайсбергами выглядывали из белой равнины. Белых облаков под фиолетовым небом,прибитым над планетой крошечным, раскалённым добела гвоздём солнца…

Это было словно в детском мультфильме, где можно бегать пооблакам, кувыркаться в упругой вате и лепить из пара снежки. Мартин знал, чтосказок не бывает, что если странная субстанция Беззара держит человеческоетело, то облака Талисмана на такие фокусы не способны.

И всё-таки, опуская ногу на плотный белый туман, он задержалдыхание – будто ожидая, что облако выдержит его вес.

Туман разошёлся – как и положено приличному туману.

Мартин стал спускаться, чувствуя под ногами всё те жеступеньки. Туман поднимался всё выше, пока не дополз до подбородка. ТогдаМартин на миг остановился. Вокруг простиралось холмистое белое поле, медленноползущее по воле ветров. Ослепительная точка солнца жгла макушку. В поле зрениябыло не меньше десятка скал – самая высокая поднималась над облаками метров насто, и в ломаных чёрных зеркалах отражалась Станция с нервно подмигивающиммаяком.

Станция была нестандартная и очень красивая, похожая намаленький замок из чёрного камня с крытой белой черепицей крышей.

Что ни говори, а ключники отличались хорошим вкусом…

Как был бы счастлив Мартин, окажись с ним рядом Ирина! Какхорошо было бы подурачиться, фотографируя друг друга по горло в облачноммолоке, изображая, будто и впрямь идёшь по облакам, ловя удачный ракурс – кпримеру, отражение Станции в зеркальной скале… Как жутко, но сладостно было бывместе входить в пену облаков, держаться за руку, слышать дыхание друг друга…

Но Ирины – его Ирины – больше не было во Вселенной.

Она не просто умерла, она исчезла. Её стёрли невидимымкурсором, словно опечатку, словно лишнюю букву, случайно возникшую на мониторежизни.

Осталась лишь память. Тепло её руки всё ещё грело ладоньМартина – так ноет ампутированная конечность, не желая смиряться со смертью…

Мартин окинул Станцию ненавидящим взглядом.

И шагнул, окунаясь в облако с головой.

Это ничуть не походило на какие-нибудь многократно воспетыелондонские туманы… впрочем, Мартину никогда не удавалось застать Лондон втумане. Но и на привычный туман, что стелется осенью по перелескам Подмосковьяили прицельно стекается к аэропортам, облака Талисмана не походили. Онимгновенно скрыли от Мартина маленькое злое солнце, но остались светлыми, почтисветящимися – будто идёшь в облаке жидкого света. И ещё – почти нечувствовалось сырости. Сухой пар, как от испаряющейся углекислоты, но при этомтёплый…