Сейчас лента описывала восьмерки вокруг ее лодыжек. Онобрезал излишки и выпрямился.

– Ты будешь хорошо вести себя, Бет, – сказал Старк. – Непотеряй своих счастливых мыслей. Иначе я заставлю тебя заплатить за это... носперва ты будешь наблюдать, как за это расплачиваются они.

Затем он закрыл двери в ванную и в спальню и ушел. Онудалился со скоростью хорошего мага, выполняющего любимый трюк.

Она подумала о револьвере, хранящемся в сарая дляинструментов. Там же должны были быть и пули? Она была почти уверена в этом.Полкоробки на верхней полке.

Лиз начала вращать свои кулаки вперед и назад. Старк затянулленту очень туго и она некоторое время была не уверена, удастся ли ей хотя быослабить путы, не говоря уж о том, чтобы освободиться от них.

Наконец она ощутила, что лента чуть ослабла и с удвоеннойэнергией стала вращать кулаки все быстрее и почти задыхаясь.

Уильям подполз к ней, коснулся руками ног матери ивопросительно посмотрел на нее.

– Все идет прекрасно, – сказала Лиз, улыбаясь ему.

Уилл в ответ тоже улыбнулся и уполз прочь в поисках сестры.Лиз отбросила прядь волос, свесившуюся ей на глаза резким движением вскинутойголовы и снова принялась вращать кулаки назад и вперед, назад и вперед.

Сколько мог видеть Алан Пэнборн, Лейк Лейн была абсолютнопустынна... по крайней мере, до той границы, которой он решился достичь. Этобыла шестая подъездная дорожка от дорожной магистрали. Он полагал, что еще могбы безопасно проехать чуть-чуть вперед – в доме Бомонта никак нельзя былоуслышать шум мотора патрульной машины на таком расстоянии да еще имея междусобой два холма – но все же лучше осторожность. Он поехал вниз к А-образномукоттеджу семьи Уильямсов, которые приезжали сюда на лето из Линна, штатМассачусетс, и остановился на маленькой площадке из насыпного гравия под старойсосной. Алан заглушил двигатель и вышел из машины.

Он огляделся и увидел воробьев.

Они сидели на крыше дома Уильямсов. Они также сидели навысоких деревьях, окружавших дом. Они усеяли скалы пониже у берега озера. Онитакже кишмя кишели в сухом доке Уильямсов, почти полностью закрыв деревянныйкорпус яхты. Везде были сотни и сотни этих воробьев.

И все они молчали, только глядя на него маленькими чернымиглазками.

– Иисус Христос, – прошептал шериф.

Были еще сверчки, трещавшие свои трели в высокой траве,подошедшей почти к фундаменту дома Уильямсов, и спокойная гладь озера напротивдока, и самолет, летящий на запад, к Нью-Гемпширу. А в остальном все было тихои пустынно. Не слышалось даже отдаленного шума моторной лодки на озере.

Только эти птицы.

Все эти птицы.

Алан почувствовал глубокое чувство тревоги, ползущее где-топо всему его скелету. Он видал собиравшихся в стайки воробьев весной и осенью,иногда их насчитывалось там до ста или даже двухсот птиц вместе, но шерифуникогда за всю его жизнь не приходилось сталкиваться с чем-то похожим на это.

Они прилетели ради Тада... или Старка?

Он снова посмотрел на свой радиомикрофон, думая, не стоит лиему все же сделать вызов. Все это было слишком дико и слишком необъяснимо.

Что если они все сразу улетят? Если он здесь, и он стольпроницательный, как говорит Тад, то он услышит это, конечно. Он это оченьхорошо услышит тут же.

Алан начал движение. Воробьи не шелохнулись... Но новая ихстая появилась и осела на деревьях. Они его окружали теперь повсюду, уставясьна него строгими глазами, словно жестокосердные присяжные глядящие на убийцу наскамье подсудимых. Их не было только позади дороги. Деревья, окаймляющие ЛейкЛейн, были чисты от воробьев.

Алан решил идти назад этим путем.

Гнетущая мысль, сперва совсем неясная и трудноразличимая,пришла ему в голову – что это решение, быть может, самая крупная ошибка за всюего профессиональную полицейскую деятельность.

«Я только хочу разведать местность, – подумал Пэнборн. –Если птицы не летают – а они, кажется, и не собираются этого делать – со мнойвсе должно быть о'кей. Я могу подняться по этой дорожке, пересечь Лейн и пройтилесом к дому Бомонта. Если „Торнадо“ там, я увижу его. Если я увижу машину, ямогу увидеть и его. И если я это смогу сделать, по крайней мере, будет ясно, счем я столкнулся. Я узнаю, кто это – Тад или... кто-то еще».

Также мелькнула и другая мысль. Мысль, которую Алан старалсяне обдумывать, потому что это может спугнуть удачу. Если он действительноувидит хозяина черного «Торнадо», он, может быть, получит возможность точноприцелиться. У него может появиться возможность прикончить этого ублюдка прямотам, на месте. Если бы это действительно произошло, ему бы крепко досталось отполицейского управления штата за невыполнение ясных приказов... но Лиз и детибыли бы спасены, а сейчас это было главным, что его беспокоило более всего.

Еще больше воробьев бесшумно приземлилось с неба. Они усеялиасфальт подъездной дорожки Уильямсов. Один из воробьев сидел менее чем в пятифутах от ботинок Алана. Он сделал замахивающееся движение, чтобы отогнатьворобья и тут же пожалел об этом, почти ожидая, что вслед за этим воробьемвзлетит в небо вся эта ужасающая масса птиц.

Воробей только чуть отскочил. Это было все.

Другой воробей сел на плечо Алана. Он с трудом мог поверитьсвоим глазам, но воробей сидел именно там. Алан махнул на него рукой, и воробейпересел на нее. Его клюв раскрылся, будто воробей собирался клюнуть шерифа владонь... а затем это прекратилось. С тяжело бьющимся сердцем Алан опустилруку. Птица слетела, взмахнув разок крылышками и приземлилась на дорожку, ксвоим коллегам. Она следила за Аланом яркими бесчувственными глазами.

Алан глотнул воздуха. В его горле послышался щелчок.

– Что же вы такое?

Воробьи только смотрели на него. И теперь все деревья, сосныи клены, на этой стороне Кастл Лейк были полны птицами. Он слышал кое-гдепотрескивание старых сучьев под их суммарным весом.

«Их косточки полые, – подумал шериф. – Они же почти ничегоне весят. Сколько же их должно было налететь сюда, чтобы вызвать треск сука.»

Он не знал. И не хотел знать.

Алан расстегнул кобуру своего револьвера 38-го калибра изашагал назад по крутому уклону дорожки к дому Уильямсов, прочь от воробьев.Когда он достиг Лейк Лейн, которая являлась только грязной проселочной дорогой,заросшей полосками травы между автомобильной колеей, лицо шерифа было залитопотом, а рубашка плотно прилипла к его спине. Он огляделся. Он мог видетьворобьев на всем своем пути – сейчас же они сидели на крыше его патрульноймашины, закрыв собой почти весь корпус, капот и крылья машины – но нигде рядомс ним не было ни одного воробья.