Я складываю крылья так резко, что начинаю камнем падать вниз.

Черт-черт-черт!

Со смешком он ныряет под меня и подхватывает своими гигантскими крыльями.

Любовь моя, постарайся не приземлиться прямо в Котел.

Несомненно, будет незабываемое приветствие.

Лор смеется.

Наверняка. Но, боюсь, Котел может оставить тебя у себя, а я не желаю тобой делиться, любовь моя, – произносит Лор так легко, что слова проносятся в сознании, как отражение солнца в зеркально гладком бассейне внизу. – Пожалуй, не стоит называть это бассейном, пока с меня не сняли проклятие.

Я резко вдыхаю:

Он слышит наш разговор?

Да.

Даже когда я шепчу?

Лор смеется.

Да, птичка, даже когда шепчешь.

Хотя в форме птицы я не могу прикусить губу, но делаю это сразу же, как только приземляюсь и замечаю, что нас окружают люди. Женщины в прозрачных платьях и мужчины в элегантных льняных костюмах стоят в решетчатой тени овального внутреннего дворика.

Я кружусь, и платье, которое меня заставил надеть Феб (заверив, что оно сшито из искусственных перьев, сделанных из бархата и атласа), раздувается вокруг ног, подобно Лоровой тучи.

Великая Морриган, дорогая пара…

Что? Я сделала что-то не так? О боги, неужели Котел опять запечатался из-за того, что я назвала его… – Я понижаю голос и заканчиваю: – Бассейном? – прежде чем вспомнить, что шептать бесполезно.

Оторвавшись от шаббинов с глазами, похожими на драгоценные камни, я оглядываюсь на гладь источника всей магии. Когда не захлопывается никакая железная крышка, биение сердца становится обычным.

Впрочем… может, Котел не закрывается настоящей крышкой, как другие супницы.

Я резко закрываю рот ладонями.

О, Великий и Могучий Котел, простите меня за то, что я сравнила вас с бассейном и супницей. Вы намного величественнее их обоих.

На поверхности всплывает единственный пузырь. Своего рода усмешка? Я собираюсь спросить Лора, но когда поворачиваюсь к нему, он выглядит так, будто пойман в ловушку моря черных перьев, которые отливают сапфировым оттенком, как его волосы.

Слишком много? – спрашиваю я, проводя ладонями по верху корсета.

Ты выглядишь… Ты выглядишь…

Хорошо оперенной?

Его гипнотический смех разносится по воздуху, наполненному ароматом жасмина.

Как человеческое воплощение ворона? – подсказываю я, поскольку он не договорил.

Как королева, птичка. – Он берет мои руки и подносит к губам для нежного поцелуя. – Моя королева.

Эпилог 1

Лор

Фиалковые глаза моей пары не перестают сиять с тех пор, как мы перелетели через крепостные стены Шаббе.

Хотя минули столетия с моего последнего полета над великолепным королевством Прии, я едва на него взглянул сегодня, предпочитая наблюдать, как его великолепие отражается в глазах моей прекрасной пары и захватывает ее воображение.

– С возвращением, Лоркан Рибио. – Голос Прии нарушает тишину, окутывающую Долину. – Долго же тебя не было.

Я кладу руку Фэллон себе на сгиб локтя, крупный бриллиант на ее тонком пальчике сверкает розовым на фоне черного рукава пиджака. Да, пиджака. Впервые за столетия я покинул Небесное Королевство без доспехов.

Когда я вошел этим утром в командный пункт, у Эрвина чуть глаза не вылезли из орбит. Мне пришлось напомнить, что военное положение снято. Об этом, несомненно, мне придется напоминать и самому себе в ближайшие месяцы, когда мы будем заново отстраивать Люче.

Я беру Фэллон за руку, я поворачиваю к Прие Шаббиской, нестареющей королеве, родившейся всего за десять лет до меня. Хотя ее лицо, как и мое, не изменилось с тех пор, как она достигла зрелости, каштаново-рыжие локоны полностью побелели. Я слышал, что это произошло, когда Мериам воздвигла барьер вокруг Шаббе.

Полагаю, мои волосы может постигнуть та же участь, если видение Бронвен сбудется и у меня появится хитрюга дочь, которая унаследует от идущей со мной под руку женщины как красоту, так и характер.

Да поможет мне Морриган…

– Прия, позволь представить тебе Фэллон, дочь Зендеи и Кахола. Твою правнучку. Мою пару.

Улыбка изгибает губы королевы.

– О, весть о том, что ты нашел пару, проникла даже через барьер, Лоркан. Да не абы какую, а мою плоть и кровь. Должно быть, Котел высоко тебя ценит.

Я поглаживаю руку Фэллон. Прия наконец отходит от своих придворных. Надетое по случаю нашей встречи багряное платье просто ослепительно, оттенок соответствует радужке ее глаз.

Шаббины, как и фейри, питают слабость к ярким нарядам. Хотя моя пара выглядит великолепно в черном, внезапно я начинаю беспокоиться, что, выбрав цвета своего народа, я лишил ее определенной радости в жизни. Я делаю мысленную пометку устроить ей встречу с портнихой Прии, чтобы исправить свою оплошность.

Королева разглядывает моих перевертышей. Сперва кружащих в ее небе и отбрасывающих тени на внутренний двор; затем двуногих, стоящих с друзьями Фэллон.

– Я слышала, что вы возвращаетесь вместе с моей дочерью.

Разумеется, ее-то она и разыскивает.

– Все верно.

– Тем не менее я ее не вижу.

Я киваю на небо.

– Несущий Мериам ворон приземлится по моему приказу.

Прия склоняет голову, длинные, до пояса, волосы рассыпаются по бронзовым рукам.

– Так прикажи. Пожалуйста.

Пальцы Фэллон сжимаются на моем бицепсе.

– Вы не можете ее убить, – говорит она. Когда взгляд Прии скользит по ней, Фэллон резко втягивает воздух и добавляет с придыханием: – Ваше величество.

– Зови меня имТайта. Это значит…

– Мама моей бабушки, – шепчет Фэллон.

– Верно. – Прия проводит кончиками пальцев по лицу моей пары, кожа вокруг ее глаз морщится от боли при виде черт любимой внучки, унаследованных моей парой. – Что касается Мериам, я не намерена ее убивать. Ей слишком многое предстоит искупить, прежде чем я предоставлю ей проход в мир иной.

Фэллон тяжело сглатывает, и я крепче стискиваю ее пальцы.

Ш-ш-ш, любовь моя. Твоя прабабушка – справедливая женщина.

Фэллон устремляет на меня взгляд, отстраняясь от Прии.

Может, она и справедлива, но она была заперта внутри пузыря – пусть и огромного – на протяжении пяти столетий. На ее месте я бы не только напрочь слетела с катушек, но и сильно озлобилась.

Ты никогда не сможешь озлобиться, птичка. Ты слишком добрая.

Это иллюзия. В глубине души я суровая, как вороний коготь.

Я усмехаюсь и глажу ее по руке.

Отныне буду звать тебя Суровой Птицей.

Боги… То есть богиня. – Она морщит нос. – Погоди-ка, Мара считается богиней?

– Фэллон? – раздается хриплый женский голос.

Моя пара резко разворачивается при звуке своего имени – как раз в тот момент, когда плотный круг придворных расступается перед фейри с короткими иссиня-черными волосами и сверкающими зелеными глазами.

Женщина прижимает ладонь ко рту и сипло бормочет:

– Гокколина!

Моя пара отрывается