часть замка такая же грандиозная, как и у моей матери: с полами из солнечного камня и стеной с окнами, за которыми сочная зелень, заполненная разноцветными птицами и обезьянками размером с ладонь, перепрыгивающими с ветки на ветку.

Мы с Деей наблюдали за ними ранее, обе охваченные восторгом. Тогда я только подозревала, что у нее не сохранилось воспоминаний о прошлой жизни, однако цеплялась за надежду, что печать памяти вернет ей хотя бы крупицы забытого. Я до сих пор чувствую вкус разочарования, когда Дея, нахмурив брови, стерла со лба кровь Прии и слизала с пальцев.

Мне хочется рассказать Лору о прошедшем дне, но он не один. Он сидит в одном из двух мягких кресел, стоящих напротив длинного и широкого дивана, усыпанного разноцветными подушками, – единственного цветового акцента в комнате пастельных тонов. Напротив Лора стоит Ифе. Мне не слышно, что они обсуждают, однако напряжение на лице подруги дает понять, что тема не из приятных.

Я приближаюсь, но останавливаюсь, заметив еще одного человека – женщину с рулоном бежевой ткани у ног.

– Принцесса. – Она приседает в реверансе.

Я хмурюсь.

– Меня вызвал король Рибио. – Ее глаза такие же розовые, как у всех женщин во дворце.

– В самом деле? – Я гляжу на свою пару, приподняв бровь.

– Сельма пришла снять с тебя мерки. Поскольку мы задержимся, тебе понадобится новый гардероб. – Хотя его освещает лишь приглушенное сияние свечей, от меня не ускользают усталость и беспокойство, написанные на его лице. – Увидимся за ужином, Ифе.

Я наблюдаю за тем, как она уходит, в то время как швея направляется ко мне.

Хотя у меня сейчас нет желания примерять платье, я позволяю шаббинке расстегнуть маленькие атласные пуговки, которые этим утром мне помог застегнуть Феб.

Меньше чем через минуту платье с меня соскальзывает. На мне панталоны, однако грудь обнажена. Руки невольно взлетают и скрывают ее от чужого взгляда. Обмотав нижнюю часть моего тела жесткой бежевой тканью и отметив линиями своей крови, она просит меня опустить руки.

Подчинившись, я чувствую взгляд Лора, скользящий по моей обнаженной спине. Обмотав меня еще большим количеством ткани и наложив еще несколько кровавых мерок, шаббинка сообщает, что к ужину принесет новое платье. Мне хочется спросить, шьет ли она с помощью печатей, однако она уже у двери, а через мгновение исчезает.

Я оглядываю комнату.

Мы ведь одни?

Одни. – Он любуется моим почти обнаженным телом, и хотя мрачное настроение никуда не делось, золото в глазах сияет немного ярче. – Подойди ближе, любовь моя.

Я приближаюсь к нему, останавливаюсь между его раздвинутых ног, от энергии его взгляда соски твердеют. Он выпрямляется, поднимает руки с подлокотников кресла и обхватывает мои бедра.

– Победа в войне меркнет по сравнению с тем, что я завоевал тебя. – Его зрачки расширяются, разливаясь по радужке. Внизу моего живота разливается жар.

Я улыбаюсь уголками губ.

– Значит, я твой приз?

Его глаза скользят по изгибам моей фигуры, прежде чем остановиться на лице.

– Да, любовь моя. Ты мой приз. Мое величайшее сокровище.

– Твой боевой трофей?

Он откидывается на спинку кресла, пальцы нежно танцуют по моим бедрам.

– Ну, когда-то давным-давно ты считала меня врагом.

Моя улыбка становится шире, а затем замирает, когда он ставит мою ногу на подлокотник.

– Самое время насладиться призом, – бормочет он, подцепляя черное кружево и отодвигая его.

Когда он наклоняется и проводит языком по моей промежности, я хватаюсь за его плечи.

О боги, Лор!

Он проводит ногтями по внутренней стороне моего бедра, продолжая неторопливо наслаждаться клитором.

Мышцы напрягаются, а естество сжимается, низ живота начинает скручивать от ошеломительного удовольствия. Когда мне кажется, что я вот-вот кончу, Лор хватает меня за ягодицы и заставляет слегка прогнуться. Его язык оставляет клитор и погружается в самый центр. Мои пальцы сжимаются так же сильно, как стенки лона, которые он терзает опытным языком.

Должно быть, у меня удлиняются ногти, потому что ткань его рубашки рвется, и он стонет. Испугавшись, что поранила его, я пытаюсь отстраниться, однако он прижимает меня к своему рту, пока я не перестаю сопротивляться.

Вдруг перед глазами все вспыхивает… белеет… и затем оргазм взрывается на его языке.

Он издает низкий стон удовлетворения, не прерывая нежных манипуляций, что вызывает второй оргазм. Едва я успокаиваюсь, он вновь облизывает мой пылающий вход и целует клитор, от чего у меня пальцы на ногах поджимаются.

– Святой Котел, Лор, – бормочу я, когда он осторожно опускает мою ногу на пол. Вид его скользких припухших губ превращает мое сердце в воск.

– Повернись, птичка.

Я не поворачиваюсь. Я опускаюсь на колени. Привыкшая к шнуровке на его брюках, я быстро с ней расправляюсь, затем освобождаю набухший член. Когда я провожу по нему языком, моя пара издает стон удовольствия, от которого словно сотрясается каменный пол.

Я обхватываю ладонью тугую мошонку, а когда кончик члена касается задней части горла, я поднимаю голову, прежде чем вновь глубоко взять его в рот.

Лор прерывисто вдыхает, затем с рычанием выдыхает мое имя. Его глаза прожигают мое лицо, а пальцы холодят кожу головы, когда он зарывается в мои волосы. Я проглатываю соленые капельки, которыми он меня поит, и его зрачки пульсируют, а обтянутые кожей бедра блестят, как у змея, однако моя пара – полностью ворон.

– Черт, – стонет он, когда я вбираю его глубже. – Фэ-э-эллон.

Я жду, что он вот-вот извергнет семя мне в рот, однако он поднимает меня с пола, обхватывает за талию и усаживает на колени. Разорвав стальными когтями мое белье, насаживает меня на свой гигантский член.

О Святой… Великий… Всемогущий… Котел… Я закатываю глаза, когда он входит в меня и выходит. Очевидно, я выпустила на волю зверя, поскольку он потерял всякий контроль.

Он хватает меня за волосы и шепчет на ухо:

– Я все контролирую, птичка, но ты права, ты выпустила на волю зверя. – Его рука возвращается к моей талии, которую он обхватывает и двигает мое тело в мучительном ритме своих бедер.

Он кончает с львиным рычанием, от которого у меня выгибается позвоночник, по коже пробегает стадо мурашек. Когда струи влажного жара ударяют по дрожащим стенкам моего лона, его большой палец касается моего клитора – дважды – и выпускает уже моего зверя.

В отличие от него, я не рычу, а мурлычу.

Затем падаю на своего бога секса, прижимаюсь к нему и кладу голову в ложбинку между жилистой шеей и мускулистым плечом. Зарывшись носом в его кожу, вдыхаю аромат – гром и необузданный мужчина.