После случившегося все ехали молча, смущенные недавнимповедением Сефрении. Ее безумная, безудержная жестокость, проявившаяся привстрече с земохцами, не вязалась с ее обычной мягкостью и чувствительностью.Все были даже слегка напуганы происшедшим и ехали через темный лес вподавленном молчании, бросая частые взгляды на стирикскую волшебницу. В концеконцов Сефрения не выдержала и дернула поводья.

— Вы прекратите в конце концов? — сказала онаедко. — У меня, знаете, пока не выросло второй головы. Я изображаю из себяземохскую жрицу — и веду себя точно так, как вела бы себя жрица Азеша. А когдаприходится изображать чудовище, приходится совершать и чудовищные поступки. Всепоняли? А теперь поехали дальше, и пусть Тиниен расскажет всем какую-нибудьисторию, чтобы отвлечь от неприятных мыслей.

— Хорошо, матушка, — согласно кивнул миролюбивыйдейранец. Спархок заметил, что все стали обращаться к Сефрении не иначе как«матушка».

К ночи все встали лагерем в лесу и на следующий деньпродолжили путь под все еще пасмурным небом. Небольшой отряд пробирался черезмрачный лес, и чем дальше, тем становилось холоднее. Когда они достигливосточной опушки леса, то повернули на юг, не выезжая из-за деревьев, чтобы непокидать своего укрытия.

Как и предвещал им Кринг, где-то во второй половине дня ониоказались у большого скопления деревьев, казалось, задушенных на корню. Мертвыедеревья торчали на краю горы, пахли разложением и тянулись как водопад довольнодалеко.

— Все это выглядит — да и пахнет — как преддвериеАда, — серьезно заметил Тиниен.

— Может, это произошло из-за того, что облачно? —предположил Келтэн.

— Не думаю, чтобы солнце тут чем-нибудь помогло, —покачал головой Улэф.

— Но что могло убить так много деревьев? — сдрожью спросил Бевьер.

— Здесь больна земля, — ответила емуСефрения. — Давайте не будем долго оставаться в этом проклятом лесу.Человек — не дерево, но болезнетворное дыхание этого леса добро не принесет.

— Мы теряем светлое время дня, — заметил Кьюрик.

— Это не так важно. Ночью будет тоже достаточно светадля движения.

— А что заразило эту землю, Леди Сефрения? —спросил Берит, поглядывая на белые деревья, торчащие из земли как рукискелетов.

— Никто не знает, Берит, но испарения этого места — чтодыхание смерти. Возможно, ответ лежит глубоко под землей, как таящийся ужас.Давайте лучше поскорее уедем отсюда.

К вечеру небо потемнело, а ночью мертвые деревья вокруг нихосветились слабым зеленоватым светом.

— Это ты, Сефрения? — спросил Келтэн. — Ты ихосветила?

— Нет, — ответила она. — Этот свет не отмагии.

— И как же я забыл, — неожиданно рассмеялсяКьюрик.

— Что? — спросил его Телэн.

— Мертвые деревья должны светится в темноте, не всегда,правда…

— Я никогда не слышал о таком.

— Это потому, что ты слишком много времени проводил вгороде, Телэн.

— Приходится быть там, где ждет тебя твоя работы иклиенты, — пожал плечами мальчик.

— Да уж, облапошивать лягушек пожалуй не так доходно.

И первые часы они так и проехали в этом зеленоватом сиянии,прикрывая плащами рты и носы. Перед полночью их небольшой отряд добрался докрутого лесистого кряжа. Проехав по нему еще немного, они встали лагерем наостаток ночи в узком ущелье, покрытым лесом. Ночной воздух здесь был чистым исвежим, и все были этому рады после долгих часов отравленного дыхания мертвойприроды. Утром они взобрались на гору, но вид, открывшийся им оттуда был ничутьне приятнее. Только день назад все было белое, а теперь черное, но такое жемертвое.

— Господи, что это? — выдохнул Телэн, уставившисьна пузырящуюся поверхность черной липкой грязи.

— Смоляные болота, о которых говорил Кринг, —ответил Спархок.

— Мы можем их обойти?

— Нет. Смола течет с утеса, а болота тянутся нанесколько дней пути у подножия гор.

Огромные смоляные болота, пугавшие своей мрачной чернотой,пузырились и тянулись далеко на юг, и там, на самой их окраине возвышался столбголубоватого пламени, примерно той же высоты, что и собор в Симмуре.

— Как же мы их перейдем? — спросил Бевьер.

— Осторожно, — ответил Улэф. — Я пересекал вТалесии зыбучие пески. Тут нужно просто пробовать почву перед собой посохом,желательно длинным.

— У пелоев уже есть проторенная тропа среди этихболот, — сказал им Спархок. — По краю утыканная колышками.

— А с какой стороны кольев надо ехать? —поинтересовался Келтэн.

— Вот этого Кринг не сказал, — пожал плечамиСпархок. — Но думаю, это будет не сложно выяснить.

Они съехали вниз с горы и осторожно поехали вглубь трясины.Воздух над болотами был полон запаха горючей смеси и Спархок скоропочувствовал, что у него кружится голова.

Они медленно пробирались все дальше и дальше, четко следя закаждым своим шагом. Большие пузыри поднимались из глубины смоляных луж илопались со странным рыгающим звуком. Когда они подъехали к южному краю болот,им лучше стал виден горящий столб — колонна голубоватого пламени, бесконечноревущего, вырываясь из земли. Миновав этот огненный источник, они уже вскоревыехали из болот. Стало намного холоднее.

— Погода ухудшается, — предупредил Кьюрик. —Скорее всего, сначала польет дождь, ну а потом и снега можно ожидать.

— Ни один поход в горы не обходится без снега, —заметил Улэф.

— Какая следующая примета Кринга? — спросил ТиниенСпархока.

— Вот эта, — ответил Спархок, указывая на высокийутес с широкими желтыми полосами, словно окольцовывавшими его. — Кринготличный проводник, хотя его и нет с нами. — Спархок проехал немноговперед и увидел дерево со срезанной верхушкой. — Прекрасно, — сказалрыцарь, — это отмечено начало прохода. Поехали, пока не начался дождь.

Проход на самом деле оказался старым пересохшим руслом реки.Климат Эозии за века изменился и, так как в Земохе становилось все суше и суше,поток, что плавно протекал по узкому ущелью, высох у своего источника, оставивлишь русло, прорезавшее утес. Как и предсказывал Кьюрик, во второй половине дняполил дождь. Он шел плотной пеленой и быстро вымочил все вокруг.