Кто не добудет, плохо будет спать.

Кто рыбку выудит — тому и пировать!

НАРДУЧЧО

«Дай три кавалло, а потом вернешь!»

Но тот, кто зарится на честный грош

собрата — часто видишь — после приговора,

как кукла, едет на осле верхом

из трибунала, под бумажным колпаком позора,

чтобы на рынке лоб украсили клеймом.

Хотел вкуснее есть — забыл про честь,

за час забавы годы потерял;

к чужим воротам подбирал ключи? —

вот, цепи на галере получи,

а вместо соуса в кастрюле полной —

соленые морские волны.

Вовсю хватала жадная рука:

теперь для шеи хватит три бруска;

Качались гордые на шляпе перья,

теперь качайся, знай, на корабельной рее.

Одна лишь страсть манила и влекла:

всё деньги, денежки, деньжищи и деньжата;

за зло, что собирал в кредит, пришла

в один лишь час, наличными, расплата.

ЧИККО АНТУОНО

Да, раз поддашься этому крюку —

уж не отцепится, он как лишай:

сколько ни чешешь, только больше зуда.

Коль осмотреть все службы и ремесла,

сколь в мире их ни счесть,

увидим, что повсюду так и есть.

Для первого примера: дворянин,

синьор, имеющий вассалов.

Чуть он разведал, что его крестьянин

скотинкою разжился и деньгами,

и вот повадится просить как бы взаймы

сегодня, завтра, и за разом раз

все говорит, что якобы отдаст

в тот день, когда прольются небеса

дождем сушеных фиг и винограда.

То занимает у него овса

до будущего урожая,

то требует прислать вола, осла,

различные предлоги измышляя.

И столько будет длиться этот зуд,

вся эта неотступная осада,

что тот мужик, отчаявшись совсем,

иль пакость тайную обидчику подстроит,

иль руку не удержит… И коль так,

то, бедный, лучше б мама не рожала

тебя на свет, сломил бы лучше шею,

когда был маленьким! В тот же миг, схватив,

тебя забросят в яму, как в могилу,

забив в колодки ноги, руки — в кандалы,

на шею — цепь наденут, на решетку —

дощечку с эпитафией: «Указ:

к преступнику не подходить

под наказанья страхом;

кто смеет с ним заговорить,

заплатит шесть дукатов штрафа!»

Кричи, что хочешь, жалуйся, все средства изведи —

не выйдешь, разве после всех страданий,

всех пыток, разорений и скорбей,

каким-то чудом ты сумеешь умягчить

мучителя. А коли не сумеешь, —

когда, как волк, насытившись терзаньем,

решится наконец тебя убить,

за милость будешь ты его благодарить.

НАРДУЧЧО

Проклятый крюк! Пусть сгинет злая сила,

что в адском пламени тебя ковала и калила!

ЧИККО АНТУОНО

Как в поле, в пару взрослому быку

пахать бычка впрягают молодого,

так капитан[542], в упряжку взяв к себе

начальника канцеляристов:

свидетельства подделывает он,

скрывает и уносит документы,

торгует приговорами в суде

и без суда в тюрьму бросает.

Крюком за семерых таскает —

но с кресла некому его стащить;

и, вместо чтобы поделом казнить,

его все хвалят опытным, трудолюбивым,

и ревностным, и справедливым!

НАРДУЧЧО

Все это даже более, чем правда!

И коль чиновник из суда идет домой

с такой же чистою сумой,

как совесть в нем чиста —

что было в жизни и со мной

не меньше чем двенадцать раз! — во всех устах

звучит: «Нам здесь его не надо,

здесь служба для людей другого склада,

вы зря его поставили сюда:

ни заработать, ни украсть — кругом беда!»

ЧИККО АНТУОНО

А вот и медик. Если он лукав,

с леченьем тянет, чтоб тянуть из кошелька,

с аптекарем деля доход;

а коль порядочен хотя бы тот,

из-за спины тебе покажет знаком,

когда один из вороха рецептов

тебе и вправду подойдет.

НАРДУЧЧО

Про этот крюк и разговор не нужен:

он и умерен, и заслужен;

его должны мы называть

врачу «необходимым даром»,

из-за спины в протянутую длань

вложив положенную дань

тому, кто, посадив нас на горшок,

прилежно содержанье изучает.

ЧИККО АНТУОНО

А вот купец: в толпе не потеряет

он шапку; и протухшее продаст,

и мокрый лен, чтоб больше весу

в нем было, и клянется, в грудь бия,

гнилое называя свежим.

На рухлядь скажет: это первый сорт,

словами красными и темными делами

тебя он облапошит, представляя

белое черным. Вечно, непременно,

везде торговец ищет дурака:

гляди, с какой галантною манерой

сукна он отрезает меру;

проверишь дома — тьфу ты! — коротка!

НАРДУЧЧО

За то ж и нечего дивиться,

коль Небо от такого отвратится:

однажды прогорит дотла.

ЧИККО АНТУОНО

А вот мясник: тебе продаст козла

больного, старого, за лучшего барана,