а грубого быка — вместо телка,

товар искусно украшая свой

цветами и фольгою золотой,

чтоб только был тебе по нраву.

Он кость продаст как мякоть, по цене

неуказной, положит больше ротоло в довесок;

а взвешивает — Бог тебя храни,

когда, преловко пальцами играя,

он незаметно чашку опускает[543].

НАРДУЧЧО

Хоть лопни, на таких управы нет;

зато на праздник, как барон, одет.

ЧИККО АНТУОНО

Торговец маслом тоже проведет:

он, притворяясь, что до края льет,

в стакане мерном донце поднимает;

чем больше поднимает — у него

круглей живот растет у самого.

Подмешивает отруби — они

доставят маслу цвет и густоту.

Ты видишь пенку золотую? Покупай,

наполни жбан, иди домой,

найдешь внутри осадка добрый слой;

но после пуканьем домашних не пугай:

там жмых, вода и рой скорлупок черных,

как мух в потухшей лампе закопченной.

НАРДУЧЧО

Теперь нет настоящего ни горстки:

оно лишь в памяти былых времен;

подкупный мир, как изменился он!

ЧИККО АНТУОНО

Трактирщик парой кувшинов полупустых

торгует ночи напролет[544];

а коль найдет

в какой из бочек признак кислоты

иль плесени — приложит

ей пластырь из яичного белка[545],

все б ничего; но, главное, смешает

вино хорошее с худым;

как в древнем чуде — из воды[546],

так сделает из уксуса — асприньо[547].

Он скрытно пальцем трубочку зажмет

и так тебя вкруг пальца обведет,

что ты обман не сможешь уловить.

НАРДУЧЧО

Бедняга тот, кто это будет пить;

тут нужен, чтоб обратно не поперло,

стальной желудок, золотое горло.

ЧИККО АНТУОНО

Портной ворует с каждого куска,

на каждой резке ножничной стараясь

урезать что-нибудь, за полотно,

будто за шелк, выуживая плату.

Коль ты готов платить, пойдет с тобою

и в лавку, на груди с заколотой иглой[548];

купец завысит цену, а портной

к нему вернется получить договорное.

Но это ничего; еще не раз

тебя обманет бойкий мастер,

что проклянешь и день, и час,

с ним первой встречи, на свое несчастье.

НАРДУЧЧО

Счастливы, скажешь, звери и скоты,

что могут не стесняться наготы,

гуляя по лесам, долинам и горам,

и знать не зная человечий срам!

ЧИККО АНТУОНО

Но глянь-ка на старьевщиков Йодекки[549]:

когда придет тебе нужда

продать вещь некую, тогда

увидишь, что все в сговоре вокруг:

за горло низкою ценой тебя берут.

А если купишь ты одежду там,

оденешь, сразу поползет по швам.

Ей срок — от Рождества до дьякона Стефана[550]:

потратился, а толку не добыл,

зато в один и тот же день побыл

и модным щеголем, и простаком раздранным.

Но мне уже прискучила игра

на стольких клавишах: кончать ее пора;

ведь и бумажной кипы вряд ли хватит,

чтоб список дать ремесел и занятий

во славу вездесущего Крюка,

способного любого босяка

самодовольным сделать богатеем!

НАРДУЧЧО

Мерзейший Крюк, проклятая затея,

отрава чести, совести, — с тобою

вся правда превращается во мрак,

доверие покрылось чернотою…

ЧИККО АНТУОНО

Но что ни говори, им пользуется всяк.

Вот так и я удавлен бедностью, пока

не заимею подходящего крюка.