галереи «Московская палитра» и обсудили все вопросы, связанные с экспонированием выставки в столичном ЦДХ. В состав выставки входили 11 живописных полотен, 32 малотиражные автолитографии и два ковра. Разрешалась продажа отдельных произведений, что в России с произведениями М. Шагала происходило впервые.

По условиям договора все расходы по организации выставки, вход на которую должен был быть платным, брала на себя российская сторона. По предварительным подсчетам, эта акция стоила организаторам 200 000 долларов. Конечно, таких средств «Московская палитра» не имела. Но выставка могла принести значительную прибыль, галерее не составило труда найти инвесторов, коими, помимо «Московской палитры» и «РОСИЗО», стали страховые компании «Меско», «РОСНО», «Орбита» и швейцарская компания «RGL Trading S. A.». Все они вложили средства в ее организацию и издание каталога, постеров, пригласительных билетов.

2 февраля 1996 года был подписан контракт, получены от галереи Э. Наварра материалы и слайды для издания каталога. Вопросы с выбором страховых компаний также были согласованы. В России генеральным страховщиком стала международная страховая компания «Меско», которая должна была для перестраховки разместить все риски в синдикатах британской страховой компании Ллойд’с, что вполне устраивало французскую сторону.

Страховой полис предоставили г-ну Наварра, и тут начались проблемы. По его мнению, страхование выставки «от гвоздя до гвоздя» (принятая в мировой практике форма страхования музейных ценностей) не покрывает всех рисков, связанных с организацией выставки именно в России. Причина — нестабильная политическая обстановка. И дело вовсе не в том, что произведения, имеющие музейную ценность, не застрахованы от кражи, стихийных бедствий, повреждений, и не в аварии самолета, на котором отправят коллекцию из Москвы в Париж, а в смене власти. Весной прошлого года в России активно шла предвыборная президентская кампания, и Запад опасался, что от триколора на российском флаге останется лишь один цвет — красный. Французская сторона проявила сверхбдительность. Она стала настаивать на страховании риска «невозврата выставки по политическим причинам», что, по существу, является форс-мажором, а форс-мажорные ситуации, как известно, ни одна компания мира не страхует. Но даже этот рубикон удалось преодолеть и уговорить Ллойд’с застраховать «политический риск».

Увы, претензии галереи Э. Наварра отнюдь не закончились. Получив коверноту от Ллойд’с, г-н Наварра потребовал еще и страховку дополнительного риска: не только по политическим причинам, а от «невозврата по любой причине», что, по существу, является «риском невыполнения контрактных обязательств».

Этот риск, в принципе, может быть застрахован в любой стране мира. Но страховать его в России с ее непрогнозируемым отношением к выполнению своих обязательств серьезные западные страховые компании либо отказываются вовсе, либо требуют за это оплату не менее 20 процентов от страховой стоимости. В нашем случае это составило бы ни много ни мало 700 000 долларов.

Тем не менее с помощью Министерства культуры РФ и влиятельных госорганизаций Н. Ю. Андриевич и О. Е. Шандыбин, собрав достаточное количество серьезных гарантий, сумели уговорить влиятельную немецкую страховую компанию «СОФАГ» застраховать отдельной строкой риск «невозврата выставки по любой причине».

Конечно, все планируемые сроки открытия выставки были сорваны. Между тем галерея выпустила каталог, провела рекламную кампанию, архитектор Евгений Асс подготовил к экспозиции зал, который простоял пустым в течение 45 дней и, естественно, оплачивался организаторами. Экспонирование выставки было перенесено на октябрь-ноябрь 1996 года.

Но, к сожалению, г-н Наварра остался непреклонен, не признавая уже никаких формулировок страхового полиса. Он требует теперь только банковский залог на весь период организации и экспонирования выставки. То есть некий банк должен заблокировать на счете 3,5 миллиона долларов (общая стоимость коллекции) и в случае невозврата тут же перечислить всю сумму на счет галереи Э. Наварра. Компаньон привел в пример Китай, Корею и Кубу, где уже демонстрировались работы М. Шагала и где такой кредит организаторам предоставляли спонсоры. Г-н Андриевич напомнил, что в западных банках можно получить кредит под 6 процентов годовых. А в России даже трехмесячный валютный кредит обойдется в 7,5 процента, что составит более 200 000 долларов. И, кстати, до сих пор кредит не только для выставки М. Шагала, но и для погашения собственных долгов, образовавшихся главным образом от лопнувшей затеи, «Московская палитра» взять не может.

Недавно налоговая инспекция за подаренные «Московской палитрой» произведения разным государственным организациям, в том числе музею Семипалатинска, дирекции выставок Казахстана, Третьяковке, Институту педиатрии для Центра реабилитации детей и многим другим учреждениям, насчитала НДС и прибавила штрафы за трехлетнюю задолженность. «Меско» уже подало на галерею в Арбитражный суд и требует возвратить 10 тысяч долларов. Наличных денег у ответчика нет, счет арестован, и галерея может вернуть долг лишь каталогами (на издание которых практически и были истрачены деньги «Меско»). В конце концов почему только галерея должна нести все потери? Сегодня она не в состоянии не то что в суд подать на зарубежного партнера, ей нечем оплачивать даже международные телефонные переговоры и работу своих сотрудников.

И тем не менее галерея упрямо старается сохранить свое профессиональное реноме, участвуя во всех проводимых в Москве художественных акциях.

Г-н Андриевич уже более года убеждает представителей банков и других коммерческих структур в том, что «Московской палитре» нужно помочь, предоставив кредит не менее чем на полгода под приемлемый процент, предлагая в качестве залога лучшую часть коллекции галереи. Но кредитные комиссии наших крупных банков отказывают в кредите в связи с тем, что, по их мнению, такой залог неликвиден, и коллекцию в случае невозврата кредита нельзя продать в течение месяца. Забавно, но первый кредит — 1 миллион рублей — «Московская палитра» получила от банка «Столичный» еще в 1989 году под шесть процентов годовых. И вернула вовремя вместе с процентами, еще практически не обладая никакой собственностью.

Эта драматическая история — еще один аргумент, чтобы в Новом налоговом кодексе наконец-то учли разницу между учреждением культуры и коммерческой организацией. Аргумент, за который очень дорого заплачено.

ГАЗЕТА КУЛЬТУРА

22.05.1997

Из жизни памятников. Рабочий и колхозница: от символа до бомжа один шаг

В расхожую фразу «то, что нельзя купить за большие деньги, можно — за очень большие», кажется, уверовали все. И потому, когда речь заходит о выгодных продажах, моральной стороной дела нередко пренебрегают. Возможно ли это с предметами искусства, ставшими национальным достоянием. Недавняя сенсация, разлетевшаяся по многим средствам массовой информации, дала повод к некоторым размышлениям.

В начале февраля адвокат Анатолий Кучерена обратился в Управление охраны памятников архитектуры Москвы с просьбой продать одной американской фирме скульптуру Веры Мухиной «Рабочий и колхозница». Это не первый случай, когда иностранные бизнесмены интересуются на предмет покупки «наследия мрачных времен». Например, семь лет назад они мечтали купить свергнутые в