* * *

В тот же вечер генеральный прокурор штата Луизиана Фоти связался по интеркому со следователями и оперативниками, чтобы еще раз обговорить детали запланированного на понедельник ареста. Один из сотрудников предложил переквалифицировать обвинения с убийства второй степени на первую. Преднамеренное убийство человека старше шестидесяти пяти лет или нескольких человек любого возраста по закону штата Луизиана было более серьезным преступлением, чем то, что собирались инкриминировалось Анне Поу и помогавшим ей медсестрам.

«Нет!» – почти выкрикнула директор по информации Крис Вартелл. Идея обвинить в убийстве первой степени медиков, работавших во время урагана «Катрина» и последующего наводнения, показалась ей безумием. Уже то, что против них было начато расследование по подозрению в убийстве второй степени, вызвало поток гневных писем. К тому же убийство второй степени в Луизиане могло караться пожизненным заключением в тюрьме строгого режима без права на досрочное освобождение. Так что разница по сути была лишь в том, что за убийство первой степени обвинение могло потребовать смертного приговора.

Кто-то из юристов, принимавших участие в дискуссии, предложил снизить тяжесть обвинения до убийства по неосторожности. В таких случаях, если преступление было совершено под влиянием внезапного «эмоционального потрясения» и потери обвиняемым контроля над своими действиями, которые были кем-то спровоцированы, или же если у обвиняемого не было намерения убивать, максимальным наказанием было сорокалетнее тюремное заключение. Так или иначе, в большинстве оказались сторонники того, чтобы предъявить подозреваемым обвинение в убийстве второй степени.

Вартелл чувствовала, что решение отправить агентов арестовать трех женщин-медиков было ужасной идеей с точки зрения пиара. Она дала генеральному прокурору штата Фоти несколько советов, как избежать внимания к арестам со стороны СМИ. Другими словами – как сделать так, чтобы телевизионщики не засняли женщин в наручниках, идущих в сопровождении агентов, и не показали эти кадры в пяти- и десятичасовых вечерних выпусках новостей. Она также попросила Фоти не торопиться и обсудить с ней вопросы, которые ему могли задать на последующей пресс-конференции. Однако Фоти рекомендациям Вартелл не последовал.

Помощнику генерального прокурора штата Шаферу и спецагенту Райдер идея внезапных арестов тоже не понравилась. Их организация входила в обязанности Райдер, и Шафер прекрасно знал, что его коллега вовсе не горела желанием защелкнуть наручники на запястьях подозреваемых. Шафер тоже считал, что этого делать не стоит. Он предельно ясно, лаконично и весьма эмоционально изложил свою позицию. Процедура добровольной сдачи обвиняемого в руки правосудия была совершенно обычной и применялась практически каждый день. Шаферу даже в голову не приходило, что задержание медиков могло быть произведено в какой-то другой форме. Он знал, что адвокаты обвиняемых ждали момента, когда им дадут возможность доставить своих клиентов в офис прокурора и документально зафиксировать, что они сдались по собственной инициативе. Более того, он пообещал адвокатам, что свяжется с ними, если их клиентов решат арестовать, а на юге джентльмены не нарушают своего слова. Но решение по этому вопросу принимал Фоти. Возможно, после тридцати лет работы в должности шерифа ему хотелось использовать это дело, чтобы заработать репутацию жесткого генерального прокурора штата.

Ночью накануне предстоящего задержания Райдер не могла заснуть, думая о том, правильно ли то, что она должна была сделать на следующий день. В какой бы форме все ни происходило – в виде добровольной сдачи или внезапного ареста, – это навсегда меняло жизнь подозреваемых. Впрочем, в данном случае свидетельства, достаточные для ходатайства об арестах, были получены еще несколько месяцев назад. И вот пришло время, когда правосудие должно было сказать свое слово.

Что касается Шафера, то он не испытывал угрызений совести из-за своего участия в уголовном преследовании этих женщин. С учетом того, что ему было известно о событиях в Мемориале, он знал, что поступает правильно.

Понедельник, 17 июля 2006 года

Анна Поу и Дэн Нусс успешно устранили лицевой дефект Джеймса О’Брайанта после длившейся всю ночь операции и сделали ему еще одно переливание крови. Поу попыталась успокоить Бренду, которая была в ярости из-за действий доктора пункта неотложной помощи, создавшего ее мужу серьезные дополнительные проблемы. «Он не виноват в том, что началось кровотечение, – сказала Поу. – Гематома могла образоваться и сама собой». По ее словам, если бы супруги не заехали в пункт неотложной помощи, все могло бы случиться в машине по дороге в Батон-Руж. «И тогда ваш муж вполне мог бы умереть, – убеждала ее Поу. – Все на свете происходит не просто так. Будем считать, что это сам Бог направил вас туда, и именно там вы должны были оказаться в тот момент».

Когда Джеймса после ночной операции поместили в отделение интенсивной терапии, Поу поехала в другую больницу, где также работала. Она не поспала ни минуты, а ведь ей предстояла еще одна длительная операция.

* * *

В тот день Райдер отправилась в Новый Орлеан, имея при себе ордера на арест Анны Поу, Шери Ландри и Лори Будо, а также аффидавит – документ, обосновывающий выдачу ордеров.

Аффидавит составила сама Райдер. В нем в сжатом виде был изложен состав преступлений, инкриминируемых подозреваемым, а также наиболее убедительные из собранных Райдер и ее коллегами свидетельских показаний и улик. В основном это были выдержки из протоколов опросов четырех основных свидетелей со стороны «Лайфкэр»: Дианы Робишо, Терезы Мендес, Кристи Джонсон и Стивена Харриса. Они слышали, как Сьюзан Малдерик говорила, что самые тяжелые пациенты «Лайфкэр» не перенесут эвакуацию, что медики Мемориала «не оставят в больнице ни одного живого пациента» и что сотрудникам «Лайфкэр» необходимо переговорить с доктором Поу. Как следовало из их показаний, Анна Поу, поднявшись на седьмой этаж, заявила Терезе Мендес, что пациентам будет введена «смертельная доза» сильнодействующих препаратов, а персоналу «Лайфкэр» необходимо покинуть больницу. При этом Поу сообщили, что один из пациентов, о которых шла речь, находился в сознании, но его вес составлял 380 фунтов. Поу предложила сделать инъекцию препаратов и ему, но сотрудники «Лайфкэр» высказались против. Стивен Харрис передал Анне Поу морфий, версед, а также шприцы и все остальное, что было необходимо для уколов. Кристи Джонсон проводила Поу и двух сопровождавших ее медсестер Мемориала в палаты пациентов. Потом на ее глазах медсестра (позже выяснилось, что это была Лори Будо) сделала инъекцию Роуз Савуа, которая сказала: «Жжет». В аффидавите также было указано, что впоследствии в тканях четырех пациентов были обнаружены следы морфия и мидазолама. Этими четырьмя пациентами были Эмметт Эверетт, Роуз Савуа и еще двое больных из отделения «Лайфкэр», результаты токсикологической экспертизы по которым стали известны первыми (данные анализировал патологоанатом