— жалкие две сотни израненных и подавленных солдат едва тянули на мало-мальски боеспособный отряд.

— Двести человек, — протянул Бахирон, выслушав подробный доклад Миро. — Одна двухсотая часть от обеих армий, столкнувшихся утром…

— Приблизительно, — По-Кара содрогнулся, только сейчас осознав реальные потери. — Но какой у нас план?

По старой привычке король принялся ходить взад-вперед, перемешивая вздыхающую под ногами грязь.

— Для начала надо понять, что мы имеем, — задумчиво произнес Мур. — Загадочное сияние на юге, которое вспышками нагоняло изменяющие людей и природу ветра по какому-то конкретному маршруту…

— Оно поразило не все вокруг?

— Нет, — король указал на восток и запад, где воздух, почва и деревья вдалеке остались прежними, словно ничего не произошло. — Но мы не знаем, меняются ли направления ветров, их дальность, в какие стороны они еще веяли, и вообще, чем они вызваны. Понятно только, что это нечто смертоносное, от чего надо избавиться любой ценой. И сдается мне, корень проблемы надо искать в том южном сиянии.

На фоне кроваво-красного закатного неба золотистый свет как-то терялся, но он определенно все еще был.

— Думаете, это повторится? — спросил Миро, которому пришлось приложить усилия, чтобы подавить желание убежать подальше на север.

— Возможно, — пожал плечами Бахирон. — В любом случае, мы должны во всем разобраться до того, как это произойдет, и избавиться от любой новой угрозы.

— Но как?

— Пока ты занимался солдатами, я отправил посыльного в Новый Крусток. Он обо всем поведает Комитету. Объединив усилия, мы справимся, если дадим комитам немного времени. Уверен, они смогут нам помочь.

В столице Евы собрались выдающиеся деятели политики и науки, это могло сработать. Оставалось только надеяться, что Новый Крусток не смело кошмарное поветрие, ведь расположенный на северо-востоке провинции город лежал относительно недалеко от южного побережья, а источник мистического света находился где-то неподалеку. Но справится ли Комитет? Впрочем, никаких других вариантов попросту не было…

Что ж, решено. Бахирон Мур и Миро По-Кара пожали руки, закрепив перемирие и создание авангарда, защищающего Алокрию и республику от таинственной угрозы, которую источало сияние на юге. Но оставалась еще одна проблема.

— Я никого не заставляю. Вы можете пойти со мной или отказаться и вернуться к своим семьям, — объявил король, обращаясь к потрепанной толпе солдат. — Но я не могу гарантировать вам, что тот ужас, свидетелями которого нам довелось сегодня стать, не настигнет вас и ваших родных, когда вы вернетесь домой.

Опираясь на сверкающий королевский клинок, Бахирон опустился на одно колено перед израненными оборванцами, которые только что вернулись из ада и очутились в еще более жутком месте. Ему, правителю Алокрии, есть за что сражаться. Он готов был вступить в неравный бой против чего угодно ради своей страны, любимой жены и долгожданного сына. Все они пострадали от его действий, слепого следования традициям и жажды абсолютной власти. Настала пора искупить вину.

— Прошу вас, — негромко произнес Мур, но все его отчетливо расслышали. — Помогите мне.

Солдаты молчали, опустив головы или вперив взгляды в пустоту. Выражения их лиц говорили о всепоглощающей апатии, усталом желании жить, стараниях забыть все как страшный сон. Окутанные необъяснимым безразличием, илийцы были готовы последовать за Бахироном, потому что так они вроде бы поступят правильно, но их не наберется и трех десятков. Вся надежда возлагалась на противников королевской власти…

Ожидание затягивалось, но Мур даже не шелохнулся. Из толпы вышел человек в помятых марийских доспехах с заляпанным коричнево-алой грязью изображением гвоздики. Продемонстрировав отсутствующие передние зубы кривой ухмылкой, он сказал:

— Меньше всего я хочу сражаться бок о бок с королем, не говоря уж про то, чтобы он снова мной командовал…

Марийцы начали негромко переговариваться. По полупрозрачной пелене надежды пробежала зыбкая рябь.

— Но! — выкрикнул беззубый солдат, и все замолкли. — Еще меньше мне хочется видеть, как моя жена и дети обращаются в кучки дерьма от какого-то ветра. Я пойду с тобой, король не моей страны. Загасим этот свет, ребята! Какая бы головешка там не полыхала, я ее лично мочой залью!

Оживившиеся солдаты согласно кивали, стучали себя кулаками по груди, а кто-то уже представлял, как здорово будет смотреться на нем орден за спасение страны. Изменение их настроения казалось чем-то невозможным, неправильным, безумным, но они действительно вдохновились и всерьез решили сражаться до последнего. В конце концов, теперь они знали, что смерть — не самое страшное, что может случиться с человеком.

— Вам есть у кого поучиться ораторскому искусству, Ваше Величество, — заметил По-Кара.

— Из-за подобного лексикона марийцев в Илии и называют деревенщиной, — пробормотал в ответ Бахирон, украдкой смахнув предательскую слезу.

Король был благодарен этим людям, народу, который он когда-то считал своим наследством и собственностью. Чтобы загладить вину, ради них Бахирон Мур возглавил самоубийственный поход против неизвестности. Он многое понял, гражданская война преподала ему жестокий урок. Теперь король знал, как надо двигаться к счастливому будущему. Но над созданием лучшего мира нависла таинственная угроза, избавиться от которой они смогут лишь все вместе — Алокрия, Мария и Комитет.

Эпилог

Гражданская война закончилась как-то неожиданно, случайно, странно и даже нелепо. Победителей не было, одни лишь проигравшие. Как обычно.

Проиграла Мария, добившаяся независимости, провозгласившая всеобщую свободу и равенство, но обнаружившая, что куда и как двигаться дальше никто не знал. Огромные человеческие потери, уничтоженные армии, гибель не просто лучших, а практически всех военачальников оставили ее без какой-либо защиты. Республика столкнулась со своим первым кризисом, созданным ей самой, когда Илид По-Сода был назначен марийским диктатором. Спаситель страны и страж независимости действовал, подчиняясь лишь собственным мотивам, но расплата за его поступки легла на всю Марию.

Поражение настигло и Алокрию. В составе королевства еще оставалось две провинции, Илия и Ева, но страна уже была искалечена, ополовинена. Восточные земли отрезались по живому, и люди до конца не осознавали происходящее, пока вдруг не обнаружили, что из их жизни пропала какая-то значительная часть. Король Бахирон Мур стремился к абсолютной монархии, но в итоге не заметил, что Алокрия давно уже переросла этот этап и готова двигаться вперед, подгоняемая новыми веяниями и идеями. Хорошо в ней жилось лишь тем, кто и раньше жил в роскоши и спокойствии, но всем остальным становилось только хуже. Марийцы стали тем опускающимся на дно черным осадком, который так сложно было разглядеть за пышной белоснежной пеной Илии.

Но это лишь страны, куски земли, которые носят собственные названия и разделены пунктирной линией. Абстрактные конструкции, не более того. Однако в них жили люди, смотрящие на это совершенно иначе. Илийцы и марийцы стали считать