тополиного ствола метрах в двадцати отделилась ещё одна фигура ребёнка. В точности такого же, как первый.

Миг спустя третий мальчик вышел из-за угла электрораспределительной будки справа от нас. Ещё один показался слева, из-за припаркованного на газоне (некультурными людьми) грузовичка-газели. А чуть дальше, за деревьями, шевелились всё новые и новые одинаковые дети.

– …и совершенно необъяснимый подбор персонажей, – скороговоркой бормотал Матвей, не отвлекаясь на мелочи вроде детей-клонов-убийц: – Рандомная группа? Случайная выборка?

Гена обхватил себя руками, словно в ознобе, и застучал зубами.

– Можно мне пойти с вами? – спросил ближайший к нам мальчик.

И сделал маленький шажок вперёд.

Тут же этот вопрос одним и тем же голоском повторили шесть… Нет, десять… Уже пятнадцать одинаковых мальцов. И синхронно, в ногу, принялись шагать в нашу сторону. Со всех сторон разом, сжимая нас в кольцо.

– Это конец, – простонал Гена. – Простите за всё, чуваки…

– Да вы что, совсем?! – выкрикнула Рита. – Скорее давайте обратно в дом!

И тут я похолодел.

– Обратно никак. – В ужасе из-за того, что натворил, я еле отлепил язык от нёба: – Ключи в квартире остались.

Рыжая посмотрела на меня так, словно у нее резко зачесались руки воспользоваться маминым тесаком.

– Можно мне пойти с вами? Можно мне пойти с вами? Можно мне…

Где-то в соседнем квартале послышался рёв мотора. В моей голове промелькнуло грубое и совершенно неуместное замечание в адрес бессовестных водителей: ведь спальный же район, полный двор детей, а они тут гоняют.

– …Что-то же, в конце концов, запустило эту реакцию? – Этот человек уставился сквозь меня куда-то за пределы Млечного Пути и преспокойно продолжал общаться, судя по всему, с собеседником из соседней галактики: – Должен был сработать какой-то триггер, и мне с трудом верится, что им могло стать…

Ближайшему мальчику оставалось только перейти узкую проезжую часть перед домом. Рита взяла на изготовку тесак. Я замахнулся молотком. Дрейнер Геннадий, даже не пытаясь овладеть собой, вжался спиной в дверь и закрылся сковородкой.

Мальчик шагнул на проезжую часть. И вдруг широко раскрыл рот.

От ужаса я едва не выронил молоток.

Увы: Гена, который сейчас подавился всхлипом за моим плечом, вовсе не съехал с катушек. Зрелище было такое, что сразу стало понятно – вся кухонная утварь моей мамы тут не поможет.

Но в этот момент из-за угла дома на полном ходу вынесся здоровенный чёрный автомобиль. Хотя я бы сказал – даже танк. Но ладно, пусть будет просто «мерседес»-внедорожник. За первым авто след в след шли ещё два очень похожих – что объясняло, почему от рокота двигателей дребезжат стёкла.

Переднее авто резко затормозило в десяти сантиметрах от мальчика. Выскочившая из салона парочка была очень похожа на любых спецагентов из любого кино, в котором есть спецагенты, разве что в плечах эти были особенно широки. И кажется, ожидали увидеть не совсем то, что увидели.

Один агент метнулся было к мальчику, но тотчас затормозил и попятился: видать, разглядел, что́ у ребёнка вместо зубов.

Другой слепо зыркнул на нас четверых тёмными очками, повернул голову ко второму авто и прижал ладонь к уху.

– Ну наконец-то, – с будничной обречённостью в голосе заметил Матвей. – А я как раз начал думать, что они слишком долго добираются.

– БРАТЦЫ, ВАЛИТЕ ЭТИХ, С МЕДВЕДЯМИ!!! – дурным голосом заорал Гена, тыча пальцем в обступающих чёрные внедорожники мальчиков.

Ближайший к нам агент кивнул, отнял руку от уха и махнул кому-то. Из задних машин тут же вывались ещё трое и кинулись к нам. Я не успел и глазом моргнуть, как оказался втиснутым на заднее сиденье между двумя безликими глыбами мускулов и бесстрастия.

Бух!

Что-то глухо стукнуло о капот. Потом нас пару раз тряхнуло, как на лежачем полицейском.

Бабах!

А потом водитель дал по газам, мы вылетели со двора и погнали в неизвестном направлении.

Глава 8

– Я спрошу один раз. И надеюсь, ваших куриных мозгов хватит на то, чтобы выложить всё, и сейчас же. Кто. Из вас. Паршивцев. Включил. Демонстрационный режим?

Я осторожненько глянул направо. Справа стоял дрейнер Геннадий, который так же воровато покосился на хмурую Риту – следующую в шеренге. Рита вернула взгляд мне. Тогда краешком глаза я посмотрел налево, на Матвея. Матвей имел бледный вид, уже добрых минут пять таращился на груду мусора под ногами и отрываться от сего занятия не собирался.

Вообще-то, я ожидал немножечко другого.

С ветерком рассекая на чёрном «мерседесе»-танке с наглухо затемнёнными стёклами, я, честно говоря, был уверен, что еду в некую супернавороченную штаб-квартиру. Ну, знаете, в таком классном футуристическом офисе со всякими примочками вроде разъезжающихся дверей, изогнутых стен и панорамных окон.

В итоге мы приехали на помойку.

Нет, я не шучу: когда машина остановилась и нас, всех четверых, вытащили наружу крепкие руки, вокруг оказалась самая настоящая городская свалка. Огромная. И, спасибо небывало тёплым денькам, предельно ароматная.

И вот нас выстроили рядком посреди гор испорченных продуктов, раскуроченной техники и прочего ломаного барахла. Вечереет, на помойку опускаются лиловые сумерки. Четверо эталонных спецагентов рассредоточились вокруг и пасут периметр. Водители сбились в кучку поодаль и незожно покуривают – ох и рассказала бы им сейчас моя мама! А прямо перед нами возвышается, очевидно, Очень Большая Шишка – коренастый такой мужик с залысинами и личным телохранителем за плечом.

Телохранитель на вид хлипковат, но, наверное, знает кунг-фу и умеет убивать зубочистками.

– Та-ак, – зловещим тоном тянет ОБШ и закладывает руки за спину: – Я уже говорил вам, что спрошу всего один раз?

Кажется, я успел упомянуть об одном из ключевых правил обращения с Матвеем: смеяться над ним категорически нельзя. Страшно даже представить, что будет, если начать над ним смеяться. И о втором золотом правиле: на Матвея нельзя орать. Если орать на Матвея, Матвей немедля переходит в режим гибернации. Полный шатдаун. Ноль реакции на внешние раздражители.

Этот мужик вроде как и не орёт, голос у него негромкий. Но мощный, увесистый такой. От таких голосов где-то на другом конце города лопаются водопроводные трубы, а у тебя сами собой начинают дрожать коленки. Ну, то есть совершенно очевидно, что лезть на рожон, имея дело с обладателем такого голоса, не сто́ит.

Но, покосившись ещё разок на членов своего маленького отряда, я понял, что лезть всё-таки придётся. И не кому иному, как мне.

Прочистив горло, я выдвинулся из шеренги:

– Прежде всего, я хочу заявить, что если мы и повинны в каком-то правонарушении, то оно