но маскирующий артефакт сам собой за секретным агентом по воздуху не полетит. А если и полетит — то лучше демаскировки и не придумать!

Кошка как-то неловко, чуть кособочась и путаясь в четырех лапах, добежала до крылечка, шмыгнула под ноги заохавшим от умиления туристам.

— Кошечка! — засюсюкали три дамы пенсионного возраста и такого интеллигентного вида, какой имеют почетные преподавательницы столичных вузов, искусствоведы и смотрительницы музеев; дамы прервали обсуждение предстоящей экскурсии и распахнули перед кошечкой стеклянную дверь. — Проходи, проходи красавица.

Так Катерина Ивановна попала в гостиничный холл без всякой помощи своего помощника. Феликс остался снаружи — прибился сзади к кошколюбивым дамам с видом, будто тоже ждет экскурсию.

— Бедненькая, — жалели Катерину дамы, — как только лапки переставляет? Тяжело ей.

— Местная, — подхватила другая, — видно, под машину попала, переломало лапочки. И как выжила только!

— Как, как? У кошек девять жизней! — ответила ей третья. — Моя с пятого этажа каждый год за голубями сигала, а ничего. Приходила домой, да еще с добычей!

Дамы посмеялись, каждая повспоминала свою питомицу.

— Эх, как пьяненькая она, — продолжила первая, — смотри как к стойке идет, едва-едва.

Объект всеобщей жалости, тем временем, скрылся за стойкой ресепшена. Девушки за стойкой пушистой посетительницы не заметили, занятые оформлением тургруппы. Их чемоданы, сумки и дети заполонили гостиничный холл и заняли работой на ближайшие полчаса, кажется, всех гостиничных администраторов.

— Глупости это все, — встала на защиту Катерины Ивановны вторая дама, — кошки не пьют! — и тут же переключилась, — а какая она красавица. Ну и что, что увечная, я бы ее взяла. А то за ней тут плохо ухаживают, бока свалялись, вся грязная. Кормят-то хорошо, но за такой красотой надо ухаживать!

«Попробовали бы, — тоскливо подумал Феликс, — я бы посмотрел». Он так устал за сегодня, что не мог до конца понять — жаль ему или нет этих дам, планирующих мыть и чесать Катерину.

Они же, взволнованные идеей спасения красоты, начали активно обсуждать план переезда кошки из враждебного Калининграда в Петербург.

Не прошло и пяти минут, как к трем дамам присоединился сотрудник авиакомпании. На его счастье — по телефону. Дамы наперебой начали объяснять ему подробности спасения кошки.

— Переноску купим, — кричала в трубку одна, — так, хорошо, — толкнула она подругу, — записывай размеры, высота двадцать пять сантиметров, ширина...

— Сколько?! — перебила её подруга, — Эй, мы не хомячка везем, это что за издевательство над животным! Это же... Да вот, у молодого человека такая переноска! Молодой человек, у вас двадцать пять сантиметров?

— Э, — растерялся он, — ну я вам так сразу не скажу...

Дамы бесцеремонно оттащили Феликса в сторону и начали выяснять, двадцать пять у него сантиметров или сколько.

Феликс, конечно, знал, что опытные женщины всегда берут в поездку швейный дорожный набор, но никогда не видел, чтобы его доставали. И даже не подозревал, что в него входит сантиметровая лента!

— Двадцать пять! — торжественно объявила измерительница.

— Это ужас что! — продолжала возмущаться возмущающаяся дама. — Ну какая кошка согласится ехать в этой, в этой... — она не нашла приличного слова и просто трясла рукой, указывая на презрительно маленькие размеры пёстрой кошачьей сумки. — Ужасно, ужасно, — повторяла она, — дай-ка мне трубку, я скажу им, что нельзя так издеваться над зверьём!

— А вы котеночка везли или пёсика? — поинтересовалась третья дама у Феликса.

— А, — уходя от начинающейся беседы, Феликс обернулся в поисках Катерины или хоть кого-то, кто придет ему на помощь, но гостиничный холл был полон все теми же туристами, чемоданами и детьми, — ой, а вон и мой знакомый! — и он помахал в сторону толпы пока не заселенных, — ну все, мне пора.

— А как ваш песик в этой переноске летел? — поинтересовалась обеспокоенная за жизнь еще одного животного пенсионерка.

— Да ну, — одна из дам, та, что наседала на авиакомпанию, оторвалась и вклинилась в разговор, — он у него, наверное, совсем маленький, чихуа-хуа или йорк.

— Летел плохо, — признался Феликс и открыл дверь, чтобы спрятаться от общительных дам внутри, — не понравилось.

О том, кому больше не понравился перелет — ему или Катерине, Феликс еще не думал. Впрочем, стюардессе и пассажирам на соседних креслах тоже досталось. Кому когтистой лапкой по ногам, кому скорбным воем по ушам.

— Вот! — провозгласила дама с телефоном, потрясая им, будто это самое главное доказательство её правоты. — Я же говорила! Я говорила! Да как можно, как... у ты моя сладкая, у ты моя красавица изумрудноглазая! Вернулась!

Тон говорившей резко сменился с ликующего на восторженно воркующий. Феликс посмотрел под ноги и встретился взглядом с «изумрудноглазой красавицей».

Красавица смотрела чуть удивленно, белая шерсть заметно посерела, будто кошка мазнула боком по пыльной машине. Где Катерина Ивановна успела найти грязь в отдраенном до зеркального блеска гостиничном холле — осталось загадкой.

Возможно, в ход пошла уникальная кошачья магия, позволяющая любому представителю этого вида мгновенно отыскать пыльный угол в любом помещении: от чулана под лестницей до операционной.

В пасти кошечка держала пластиковый прямоугольник с надписью «ГОСТИНИЦА КАЛИНИНГРАД» и видом этой самой гостиницы.

В общем, на вкус Феликса, Катерина Ивановна вид имела отменно воровской.

О его вкусе и мнении, конечно, никто, как всегда, не спросил.

— Ты моя сладенькая, иди к мамочке! — Феликс продолжал держать дверь, а пенсионерки начали обступать кошку, приманивая её угрожающе ласковыми лицами и сладкими обещаниями.

Катерина Ивановна замерла в дверях.

Каких только кошачьих радостей ни сулила ей пенсионерка, помимо проживания в отдельной благоустроенной квартире в самом центре культурной столицы: и вычесывать каждый день, и игрушки покупать, и корм — какой пожелает.

Агент поджала лапку и сделала полшага назад, очень по-кошачьи приседая на пушистый грязно-белый зад.

Дамы, поняв, что корм не пришелся красотке по душе, тут же сменили тактику и начали обещать ей все виды мяса по очереди.

— Буду тебе курочку покупать, грудку! — Катерина Ивановна прижала пыльные ушки и вопросительно скосила глаза в сторону, на Феликса. Дамы охнули от восхищения. Феликс, глядя на удивленную мордочку, готов был их понять. Удивленная и чуть растерянная Катерина Ивановна была чудо как хороша.

Условия проживания улучшались с каждой секундой. Не успел Феликс прийти в себя от обещаний кормления грудкой,