– … и всё-таки поездка, которая планировалась товарищем Евстафьевым, должна быть обсуждена дополнительно. Какие будут мнения, товарищи?

Мнений было много. «Как же люди охотно готовы сотрясать воздух и с большим рвением заниматься высосанными из пальца вопросами», – подумал Николай. Он вдруг поймал себя на мысли, что и сам раньше охотно принимал участие в этом. Ещё совсем недавно он с таким же рвением делал это. А сейчас он наблюдает за этим со стороны, и ему это казалось диким и маразматичным. «Неужели у нас везде так? Но ведь эти люди находятся на хорошем счету. Их уважают, их выдвигают, им поручают ответственные дела. И в то же самое время эти люди занимаются чепухой, придав этой чепухе вид большого, значимого дела. Неужели я и сам был такой?» Эти мысли мучили Николая Евстафьева. Он почти не слушал, что говорилось вокруг. Однако заметил, что большинство не возражало против его поездки, и её даже находили полезной. А также ни полслова никто не обмолвился об истинных причинах отмены поездки.

Наконец слово взял Сухов.

– Давайте подытожим: поездка товарища Евстафьева была спланирована давно. Много что увязывалось с этой поездкой. Я думаю, будет правильным не откладывать её.

– Кстати, мы до сих пор не услышали Николая Петровича, – заметил Себастьянов. – Товарищ Евстафьев, вы почему отмалчиваетесь?

– Я внимательно слушаю, что говорится, – как бы оправдываясь, сказал Евстафьев.

– Это хорошо, что вы умеете слушать, однако мы хотим послушать и вас.

– Я считаю, что смогу совершить поездку так, что это не вызовет никаких сбоев в моей работе и в работе вверенного мне предприятия.

– Но вы осознаёте, что нужны новые импульсы? В настоящее время только вы не взяли на себя дополнительные обязательства, – вновь поднял этот вопрос Себастьянов.

«Ну, вот она, долгожданная правда всей этой заварухи», – подумал про себя Евстафьев. К этому всё и должно было придти. Выбора теперь у Николая не было. Себастьянов, что называется, припёр его к стенке. Николая так и распирало высказать в ответ всё, что он думает. Насколько же гадким ему казалось поведение Себастьянова. Однако он понимал, что второй раз на эти грабли он наступить не может. Тем более что он подведёт своих товарищей, которые так рассчитывают на него.

– Я согласен с вашей критикой, – сказал Евстафьев. – В самое кротчайшее время мы исправим этот недостаток и возьмём дополнительные обязательства.

– А исполните? – язвительно заметил Себастьянов.

– Ложных обещаний я никогда не давал и впредь этим заниматься не собираюсь.

– Что же, обком может только приветствовать это, – заявил Себастьянов.

Заседание продлилось ещё полчаса. Полчаса казённых высказываний, решений и постановлений. Евстафьев еле вытерпел это время. Ему так хотелось, чтобы побыстрее всё это закончилось. Но Евстафьев был всё-таки вознаграждён за своё ожидание. Итог был таков, что его поездке дали добро. Потом его нагрузили ещё некоторыми поручениями, которые он должен был выполнить в Италии. Он, естественно, всё это принял, как говорят, под козырёк, после чего заседание закончилось, все разошлись.

Перед уходом Евстафьев решил поблагодарить Сухова. Он не мог просто уйти, не высказав ему слова признательности. Он не знал до конца, какова была его роль в этом, но в любом случае отдавал должное этому человеку. Поэтому зашёл к нему в кабинет.

– Спасибо, Иван.

Сухов в ответ усмехнулся.

– Нет, серьёзно, – продолжил Евстафьев, – если бы не ты…

– Ну, теперь держись, обком с тебя теперь не слезет.

– В каком смысле?

– Как в каком? – удивился вопросу Сухов. – Ты сегодня вон сколько обязательств взял – будь уверен: спрос будет как положено.

– С меня всегда спрос как положено, что-что, а к этому я привык.

Долго Евстафьев у Сухова не задержался. Посидев ещё немного, он ушёл. Ему надо было на фабрику, где его ждали дела. Более того, повышенные обязательства, которые были выжаты из него только что.

Само собою разумеется, новость об отмене запрета на поездку в Италию Сосновский и его друзья встретили очень позитивно. Они уже даже и не надеялись на такой исход дела и, конечно, были сильно обрадованы такой приятной неожиданностью. Неожиданностью, которая вновь открывала им дорогу в осуществлении своих планов.

– Ну, надеюсь, теперь всё будет в порядке, – произнёс Сосновский.

– Конечно, если доблестный обком вновь не передумает, – заметил Голубев.

– Если бы они знали, что стоит за их решением снять запрет с поездки Евстафьева, – сыронизировал Блажис.

Все нашли забавным высказывание Блажиса и дружно повеселились. И действительно, сам не зная того, обком снял все запреты на то, что должен был бы блюсти во что бы то ни стало.

– Что же, постараемся, чтобы они об этом никогда и не узнали, – ещё раз сыронизировал Блажис.

– Шутки шутками, а дело-то серьёзное, – заметил Котов, – любой промах может похоронить всю нашу затею.

– Я уже поговорил с Николаем, чтобы он был впредь поаккуратнее, – произнёс Голубев.

– Нам всем надо быть поаккуратнее, – сказал Сосновский. – А кстати, что ты не позвал его?

– Как же не звал, – как бы оправдывался Голубев, – звал, конечно, только он не пошёл.

– Эту встречу нам всё равно нужно организовывать, – заметил Сосновский. – Он когда едет-то?

– 19 июля, но это ещё не точно, – сказал Голубев.

– Отлично, у нас есть ещё два месяца, чтобы всё решить и оговорить.

У всех было приподнятое настроение. И никто даже не хотел подумать, насколько опасной может стать вся эта затея. Все были просто в предвкушении предстоящих событий. Они уже представляли себе, какая будет реакция у властей на опубликование мемуаров Горбачёва. Их огорчало только, что они об этом не узнают, ибо власти, по их мнению, предпочтут скрыть эту информацию. Впрочем, в то же самое время, они были также уверены, что возня в органах госбезопасности должна будет начаться нешуточная. И тогда они могут узнать об этой самой реакции, только в крайне невыгодной ситуации. Но о плохом, повторимся, думать никто не хотел. Уверенность в успехе была просто фанатичной. Решимость была просто неимоверная. Казалось, что их уверенность ослепит здравый смысл, что может погубить дело. Однако об осторожности всё-таки вопрос был поднят.

– Мне кажется, нам пора прекратить собираться у кого-либо из нас дома, – произнёс Котов. – Лишняя бдительность пойдёт только на пользу.

– Но мы совсем не привлекаем внимание, – сказал Голубев, – мы не связаны с какими-либо кругами.

– Нет-нет, Женя прав, – подержал Котова Сосновский, – лишняя бдительность нам действительно не повредит. Тем более, что она совсем не лишняя.

– Я тоже согласен, – также одобрительно высказался Блажис, – нам нужно определиться в конкретных шагах.