– Ну что вы, право! Честное слово, выглядите вы гораздопривлекательнее! А вот мне пора бежать к моим пациентам, а то как бы они непозабыли, как выглядит их доктор! – В общей сложности он пробыл у Анныпочти тринадцать часов, день давно закончился, но Преображенский обещалнепременно навестить ее завтра, с самого утра.

Провожая доктора к парадному, мадам Маркова от всей душиблагодарила его за помощь и пыталась выяснить, что же теперь ждет ее Анну.

– Долгое и трудное выздоровление, – честнопризнался он. – Еще как минимум месяц ей вообще придется оставаться впостели, иначе наверняка случится новое осложнение, и вряд ли она сумеет егопережить. – От одной такой мысли мадам Марковой чуть не сталодурно. – И ей очень не скоро можно будет снова танцевать. Только черезтри-четыре месяца, если не больше.

– Боюсь, что тогда ее придется привязывать к койке,чтобы удержать на месте! Вы же сами слышали. Не далее как завтра утром онаначнет умолять меня пустить ее в класс.

– Ей еще предстоит не раз удивиться собственнойслабости. Главное сейчас – это терпение. На то, чтобы восстановить силы,потребуется время.

– Я все прекрасно понимаю, – заверила мадамМаркова с чувством и снова стала благодарить доктора за все, что он сделал.

Она закрыла за Преображенским дверь и медленно пошла по коридоруобратно, раздумывая о том, какое горе их только что миновало, и благодаря Богаза то, что им не пришлось потерять Анну навсегда. И уж конечно, мадам Марковаиспытывала великую благодарность к государыне императрице, приславшей такогозамечательного врача. Правда, его опыт почти не понадобился, но самоприсутствие доктора возле больной приносило ее наставнице огромное облегчение.Как хорошо, что он оказался таким чутким человеком и пробыл у Анны столько,сколько было нужно.

Мадам Маркова вернулась в спальню к Анне и залюбоваласьсвоей юной красавицей. Анна показалась ей совсем маленькой девочкой – такбезмятежно она спала сейчас в своей постели, с легкой улыбкой на устах.

Доктор Преображенский сдержал данное накануне слово и явилсяпроведать Анну на следующий же день, но приехал намного позже, чем в прошлыйраз, ведь теперь он мог быть уверен, что угроза ее жизни миновала. Больнаяпорадовала врача своим аппетитом, она послушно ела и пила все, что предлагали.Правда, ей по-прежнему едва хватало сил, чтобы оторвать голову от подушки, нопри виде молодого врача на бледных губах расцвела удивительно милая улыбка.Анна явно была рада его визиту.

– Как поживает Алексей? – спросила она, едвадоктор переступил порог комнаты.

– Спасибо, очень неплохо. И уж во всяком случае,намного лучше, чем вы на данный момент. Когда я видел его этим утром, онизволил играть в карты и жутко ссорился с сестрой из-за каждого хода. Он просилпередать, что желает вам скорейшего выздоровления, так же как и государыня ивеликие княжны.

Собственно говоря, ее величество даже написала посланиемадам Марковой, и доктор Преображенский знал о его содержании, посколькугосударыне потребовался его совет.

Все это время мадам Маркова не отходила от больной ни нашаг, но также выглядела сегодня гораздо бодрее и спокойнее. Записка от царицызаставила ее удивленно распахнуть глаза. Она вопросительно посмотрела надоктора, и тот молча кивнул. Ведь это предложение исходило именно от него.Государыня приглашала Анну пожить в Царском Селе, в одном из гостевых домиков,пока та не оправится от последствий болезни. Там за ней можно будет обеспечитьнадлежащий уход, и она будет спокойно отдыхать и набираться сил, чего нельзясебе позволить в суете и шуме, окружающих ее в балетной школе. В Царском Селе,под присмотром хороших врачей и при соответствующем уходе и питании, девушкабыстро оправится, чтобы снова вернуться на сцену.

Они еще посидели с Анной, а потом вышли в коридор, и докторнетерпеливо спросил, что думает мадам Маркова по поводу приглашения,полученного от царицы. Но достойная дама явно все еще была слишком огорошенастоль невероятной честью. Монаршей милости удостаивается далеко не каждый,однако трудно было сказать, как среагирует сама Анна на это великодушноепредложение. Мадам Маркова прекрасно знала, как горячо любит ее воспитанницасвою школу и как будет противиться необходимости покинуть эти стены, пусть дажеей пока не разрешат танцевать. Хотя, если уж на то пошло, одно пребывание вшколе без возможности участвовать в занятиях и выступлениях наверняка сведеттанцовщицу с ума.

– Отдых где-то в другом месте пошел бы ей только напользу, – откровенно сказала мадам Маркова. – Но я не уверена, чтосмогу уговорить ее это сделать. Даже если мы запретим ей танцевать, она скореевсего пожелает остаться. В это трудно поверить, однако Анна не покидала школына протяжении целых двенадцати лет – за исключением тех недолгих каникул, чтомы провели прошлым летом в Ливадии.

– Но ведь она осталась очень довольна ими, не так ли? Аэто тоже будут своего рода каникулы. И к тому же мне легче следить за еесостоянием там, а не здесь. Вы должны понимать, что прежде всего я отвечаю заздоровье цесаревича и мне трудно бывать у вас так часто и подолгу, как этослучалось в последние дни.

– Вы были к ней необычайно добры, – горячо иискренне заверила мадам Маркова. – Право, я даже не представляю, что бы мыбез вас делали!

– Ну, лично для нее я вообще ничего не сделал, –уточнил дотошный доктор, – разве что помолился лишний раз, да и то заоднос вами. Я все еще считаю, что ей невероятно повезло со здоровьем, а также спомощью, оказанной императорской семьей и их лейб-медиком.

Беру на себя смелость утверждать, что и государыня, и детибудут сильно обижены, если она откажется приехать в Царское Село. – Идоктор, понизив голос, добавил то, что мадам Маркова понимала и так: – Видители, это приглашение весьма необычно. И мне почему-то кажется, что Анна должнаему обрадоваться.

– Да кто же такому не обрадуется? – добродушнорассмеялась мадам Маркова. – Я с ходу могу назвать вам десяток-другой измоих балерин, которые будут несказанно счастливы поменяться с ней местами, лишьбы побывать в Царском Селе! Вся беда в том, что Анна совершенно не похожа надругих. Она всегда боится лишний раз покинуть школу – не дай Бог что-то пропустит!Она никогда не ходит на прогулки, или по магазинам, или хотя бы в театр. Онатолько и делает, что танцует, и танцует… и снова танцует. Останавливается,чтобы посмотреть, как танцуют другие, и вновь принимается танцевать. А крометого, за эти годы она очень привязалась ко мне. Наверное, это оттого, что ееродная мать давно умерла. – Не надо было обладать излишнейпроницательностью, чтобы понять, как искренне и горячо мадам Маркова любит этудевушку.

– Сколько, вы говорите, она прожила в вашейшколе? – вдруг заинтересовался врач. Его заворожил этот рассказ, и теперьАнна представлялась ему хрупкой заморской птицей, занесенной в их края жестокойсудьбой. Она словно упала к его ногам едва живая, с переломанным крылом, иПреображенскому до боли захотелось помочь ей вернуться в небо. Он больше нежалел о том, что рискнул ходатайствовать за нее перед государем императором иего супругой. Впрочем, на это и не потребовалось особенной отваги – ведь ихвеличества давно знали и любили юную балерину. Разве этот удивительный талантмог хоть кого-то оставить равнодушным?