– Она прожила здесь полных двенадцать лет, –повторила мадам Маркова. – С тех пор, как ей исполнилось семь. Теперь ейуже девятнадцать, почти двадцать.

– Я полагаю, что небольшие каникулы пойдут ей только напользу, – твердо заявил доктор. Он был абсолютно уверен в своей правоте. Ив том, что для самой Анны это будет крайне важно.

– Я и не возражаю. Но все еще не знаю, как ее убедить.Пусть она хоть немного наберется сил, и я непременно расскажу о приглашении.

Доктор по-прежнему навещал их каждый день, и вот наконецмадам Маркова сочла, что пора поговорить с Анной. Девушка, как и следовалоожидать, была удивлена и польщена приглашением от императорской семьи, однакововсе не собиралась его принимать.

– Я не могу без вас, – откровенно призналась онасвоей наставнице. После перенесенных мук, после жуткого свидания со смертью ейпопросту страшно было покидать стены, ставшие для нее родным домом. Вряд ли онасумеет выздороветь среди чужих людей – пусть даже это будут коронованныеособы. – Вы ведь не станете отправлять меня силой, правда? – жалобноумоляла Анна.

Но уже через пару дней, сделав первую попытку подняться скойки, она с ужасом обнаружила, насколько обессилела после болезни. Собственноговоря, это было неприятным сюрпризом и для самой мадам Марковой. Анна не всостоянии была даже сидеть на стуле – от напряжения она чуть не упала вобморок, и ее едва успели поймать. В туалет ее буквально приходилось выноситьна руках.

– Вам требуется постоянный уход, – терпеливоповторял доктор в каждый свой визит. – И вы будете еще долго нуждаться впосторонней помощи, Анна. Здесь, в школе, все и так слишком заняты, чтобывзваливать на свои плечи еще и этот груз. Вы же сами знаете: ни упреподавателей, ни у учеников просто не остается ни одной свободной минуты.

Девушка и сама понимала, что Преображенский говорит чистуюправду, и видела, как разрывается мадам Маркова между нею и остальнымиучениками. Но ей все равно было страшно уехать отсюда. Это был единственныйизвестный ей дом, ее семья. Сама мысль о возможной разлуке была невыносима, иона то и дело принималась плакать в тот вечер, обсуждая с мадам Марковой своеположение.

– Ну почему бы тебе не уехать хотя бы ненадолго? –говорила мадам Маркова. – Хотя бы до тех пор, пока не станешь чуть-чутьсильнее. Подумай, какое это великодушное приглашение, и ты имеешь полное правоим воспользоваться!

– Я боюсь. – Вот и все, что слышала она в ответ.

И все же на следующий день мадам Марковой удалось уговоритьАнну принять приглашение царицы. Она не только верила, что Анне пойдет напользу пребывание в Царском Селе, но и боялась оскорбить ее величество резкимотказом. На ее веку еще ни одна танцовщица не удостаивалась чести быть приглашеннойпо случаю болезни в Царское Село, и следовало поблагодарить доктораПреображенского за то, что он это устроил. Достойный молодой человек проявилпри этом не только чрезвычайную доброту, но и мужество, и искреннюю заботу обАнне. Не говоря уже о том, что его ежедневные визиты творили с больнойнастоящее чудо. Благодаря ему Анна успела почти полностью оправиться отдушевной травмы, неизбежной после столь тяжкой болезни. И теперь оставалосьпривести в порядок измученное недугом тело – оно просто не было в состоянии такбыстро следовать за душой.

– Я считаю, что тебе обязательно нужно поехать, –твердо промолвила мадам Маркова. Прошла уже целая неделя, и теперь они сдоктором отлично понимали друг друга. Анну следует перевезти под его постоянныйнадзор – хочет она того или нет. В конце концов, это будет сделано ради ееблага. Без надлежащего ухода и лечения ей не удастся полностью восстановитьбылую форму, а значит, и вернуться в балет. И это дало мадам Марковой силы длякраткого и необычно сурового разговора. – Ты не боишься, что детскиекапризы могут стоить тебе способности снова танцевать? – спросила она влоб.

– Вы считаете, что такое действительно возможно? –ужаснулась Анна.

– Вполне. – На сей раз мадам Маркова не считаланужным щадить Анну и скрывать снедавшее ее беспокойство и страх. – Тыперенесла смертельно опасную болезнь, моя дорогая. И не имеешь права сноваискушать судьбу, позволяя себе упрямство или глупость.

В записке говорилось, что Анна может оставаться в ЦарскомСеле столько, сколько потребуется, пока ее силы не восстановятся полностью.Столь необычного приглашения не получал еще никто, и даже для Анны это неявлялось секретом. Она и впрямь вела себя по-детски упрямо, не желая покидатьблизких людей и знакомую обстановку, такую привычную и безопасную.

– А что, если я отлучусь всего на пару недель?

Даже столь несмелое предположение показалось мадам Марковойзнаменательным шагом.

– Ты же все равно не сможешь посещать репетиции. Испокойно могла бы остаться там на месяц, а потом посмотрим, как ты себя будешьчувствовать. И никто не помешает тебе снова вернуться в школу и выздоравливатьздесь, если в Царском Селе все будет так уж плохо. Ну подумай сама: месяц –совсем короткий срок, а если захочешь, ты сможешь пожить там еще, коль скоротебе милостиво предложили погостить. И я обещаю, что буду навещать тебя какможно чаще.

Анне ужасно трудно было смириться с необходимостью уехать,но наконец она превозмогла свой страх. Правда, задолго до назначенного срокаона стала обливаться слезами, оплакивая разлуку с любимыми учителями иподругами.

– Можно подумать, тебя ссылают в самую Сибирь, –мягко попеняла ей мадам Маркова.

– Именно так я себя и чувствую. – Анна улыбнуласьдрожащими, влажными от слез губами, не в силах совладать со своим горем. –Я так буду по вас скучать… – повторяла она, не выпуская руку мадамМарковой.

Тем временем из Царского Села прислали какие-то необычныекрытые сани. Они были специально утеплены и до самой крыши забиты мехами итолстыми одеялами. Государыня ничего не пожалела для бедной больной. Адоставить ее в Царское Село должен был сам доктор Преображенский. Но прежде чемотправляться в Санкт-Петербург, он лично удостоверился, все ли подготовлено вгостевом домике. Небольшой теплый дом показался ему весьма уютным – несомненно,Анне здесь понравится. Кроме того, в кармане у доктора лежала записка отАлексея: он говорил, что ужасно соскучился по Анне и ждет не дождется, когдасможет сам научить ее новому карточному фокусу.

Воспитанники школы все как один сбежались проводить свою подругуи долго махали вслед саням, уносившим Анну и доктора Преображенского в ЦарскоеСело. Девушка так нервничала, что не заметила, как вцепилась в руку молодогодоктора, тогда как другой изо всех сил махала в ответ своим подругам.Переживания и суета, предшествовавшие отъезду, совершенно измучили ее и недавали покоя всю дорогу до отведенного ей домика.

– Понимаете, в них заключается вся моя жизнь, – вотчаянии повторяла Анна. – Я не знаю и не хочу знать ничего другого. Ястоль долго пробыла в этой школе, что не в силах представить, как буду житьгде-то еще, хотя бы на минуту. – Так она причитала на всем протяжении ихпоездки, но доктору и без слов был понятен ее страх. И он, как всегда, старалсяотнестись к своей пациентке со всей возможной добротой и сочувствием.