своему отцу, что ваш учитель — инопланетянин? Он же решит, что я спятила!

Но мне было необходимо что-то предпринять. Поэтому, сделав глубокий вдох, я сказала:

— Это касается мистера Смита.

Он кивнул, ожидая продолжения. Честное слово, я пыталась. Я действительно пыталась! Но я не могла заставить себя произнести вслух: «Мой учитель — инопланетянин».

После длительного неловкого молчания я наконец выговорила:

— Мне кажется, я не нравлюсь ему.

Папа сделал встревоженное лицо.

— Почему? — поинтересовался он.

— Ну, он всякий раз вздрагивает, когда видит, что я иду на урок музыки, — я надеялась, что мои загадочные слова вызовут следующий вопрос.

«Ну, папа, помоги мне! Задай правильный вопрос». Но он лишь рассмеялся.

— Раз мистер Смит ничего не говорит, я думаю, тебе нечего беспокоиться, — заключил он — Может, ему просто не нравится музыка. Не все же такие образованные, как мы. Может, он попросту филистер.

Ну да! Филистер с планеты Филис! Но вслух я сказала:

— Ага. Филистер.

Придя к выводу, что моя проблема решена, папа снова занялся зубочистками.

— Не бери в голову, малыш, — добавил он. — До конца года осталось немного. Тебе надо продержаться. А теперь тебе лучше смыться, а то мама тебя застукает.

Я обняла его, а потом потащилась к себе в комнату. Что теперь? Если я собираюсь что-нибудь предпринять, мне нужны доказательства, и побыстрее.

Я все еще пыталась что-нибудь придумать, когда позвонил Питер.

— Отличная попытка, — поздравил он меня. — Ты такая смелая! Надеюсь, что Броксхольм так и не понял, что ты хотела сделать.

Ничего себе! Это последнее, о чем мне хотелось думать.

— Я не смелая, — объяснила я. — Просто меня охватило отчаяние. Что бы я хотела знать, это как нам быть дальше? Нам нужно придумать, как разоблачить Броксхольма.

— Именно поэтому я и звоню, — сообщил Питер. — У тебя есть фотоаппарат?

— Конечно. А что?

Он замялся, а потом спросил:

— Ты готова к очередной вылазке в логово Броксхольма?

Впервые за этот день я улыбнулась.

— Чтобы сфотографировать мисс Шварц! Питер, ты гений. Только мы же не знаем, будет ли он дома?

— А если во время занятий?

— Питер, я не могу прогуливать школу! Мама убьет меня!

— Ты предпочитаешь быть похищенной инопланетянами? — поинтересовался он.

Я вздохнула.

— Хорошо. В понедельник я возьму фотоаппарат с собой в школу. Тогда и поговорим.

Повесив трубку, я решила не думать о том, что через два дня мне придется вернуться в логово инопланетянина.

По правде говоря, большую часть ночи я провела, стараясь не думать об этом.

Глава двенадцатая

ДЕЛА ПРИНИМАЮТ СТРАННЫЙ ОБОРОТ

Когда Стэйси утром в субботу зашла ко мне, чтобы узнать, как у меня дела, это не показалось мне странным. В конце концов, она моя подруга, и она поверила, что я потеряла сознание на уроке. Тогда я не понимала, что своим смехом и заверениями в своем отличном самочувствии я лишь подтвердила ее самые худшие опасения.

И не понимала я этого вплоть до понедельника. Придя в школу, я обнаружила, что наш класс превратился в нечто из «Мертвой зоны»1.

До этого дня мне было о чем беспокоиться: например, о том, что делать с мисс Шварц.

Так как мама не выпускала меня из дома, я часами обсуждала с Питером по телефону силовое поле. Он уверял меня, что мисс Шварц в этой штуке находится в большей безопасности, чем если бы она просто гуляла по улицам.

— Ей лишь может там не нравиться, — говорил он. — Мне бы, например, не понравилось. Но ничего опасного в этом нет.

— А разве ей не нужно есть, ходить в туалет или еще что-нибудь? — нервно спросила я.

Я почти увидела по телефонному кабелю, как Питер пожимает плечами.

— Не думаю, — ответил он. — Мне кажется, что время внутри этой штуки останавливается. Так что, если она сходила в туалет до того, как он ее туда засунул, она чувствует себя превосходно. — Он помолчал, а потом добавил: — Ты только подумай, о таком силовом поле женщина может только мечтать: ведь она там нисколько не состарится!

— Не веди себя, как шовинистская свинья, — рассердилась я. — Я говорю серьезно.

— Я знаю, — отрезал Питер. — Но до понедельника мы ничего не сможем предпринять… если ты только не знаешь, когда Броксхольма не будет дома.

— Полагаю, ты прав, — согласилась я. Но мысль о мисс Шварц, заточенной в силовом поле, мучила меня всю субботу и воскресенье. Я должна вытащить ее оттуда!

Я томилась и в понедельник — до тех пор, пока дела не приняли такой странный оборот, что я ненадолго забыла о мисс Шварц.

Все началось с Дункана Дугала, который вошел в класс с таким огромным яблоком, какого я в жизни не видывала.

— Доброе утро, мистер Смит, — поздоровался он — Как вы поживаете? — У него был такой сладкосиропный голос, что меня чуть не стошнило.

Я было отвернулась, но потом повернула голову обратно с такой быстротой, что у меня затрещала шея. «Дункан?» — изумилась я.

Наш классный хулиган положил яблоко на стол мистеру Смиту, а потом пошел к своей парте, сел и аккуратно сложил руки перед собой.

Я зажмурилась, затем снова открыла глаза, чтобы проверить, не изменилось ли что-нибудь. Но яблоко продолжало лежать на месте, а Дункан сидел за партой и улыбался, как ангелочек.

Что происходит? Когда я открыла парту, то нашла в ней записку: «Ты самая смелая девочка, какую я когда-либо встречал». И подпись: «Твой друг».

Кто ее написал? И почему? Я огляделась, но все остальные, склонившись над партами, старательно трудились.

Я приступила к заданию, пытаясь понять, что происходит. Но даже это странное происшествие не подготовило меня к дальнейшим событиям.

— Ты, свинячий бабуин! — завопил знакомый голос. Стэйси? Стэйси Бенуа? Эту девочку можно было провозгласить святой при ее жизни!

Обернувшись, я увидела, что Стэйси стоит около парты и кричит на Майка Форана, единственного мальчика, который никогда, никогда не имел неприятностей с