Я спустилась вниз и зашла на кухню, откуда открывался хороший вид на дом Брейдена. В его спальне все еще горел свет. Я взяла телефон и написала ему сообщение:

Поболтаем у забора?

Конечно.

– Привет, – поздоровался он, когда мы подошли к разделяющему нас деревянному барьеру.

– Привет, – вторила я, ожидая, что Брейден заговорит первым, хотя это я позвала его сюда.

Меня просто смутила опрометчивость этого поступка. Вместо того чтобы стоять лицом к забору, разглядывая через дощечки затененную фигуру Брейдена, я присела, как прежде, прислонившись к забору спиной, и посмотрела на луну. Было гораздо легче разговаривать с луной, а не с Брейденом. По крайней мере, о чем-то важном. Брейден тоже сел.

– Не спится? – спросила я.

– Да, – сухо ответил он.

Я потерла ноющую шею:

– Ты когда-нибудь делал что-то глупое, после чего ощущал бы себя виноватым?

– Да. – Вновь сухой ответ. – Что ты сделала?

Притворилась, будто моя жизнь полная.

– Солгала.

– Кому?

– Моей начальнице.

– О чем?

– О… – Почему луна разжигает во мне желание поведать все свои секреты Брейдену? – Чем-то действительно глупом, но теперь не знаю, как сказать ей правду.

– Какая у тебя начальница?

– Странная. Мне кажется, она участвовала в каком-то духовном путешествии по всему миру или что-то в этом роде и теперь считает, будто достигла своего рода душевного спокойствия. Теперь ее жизненная цель – восстанавливать сломленные души.

Иногда в раздумьях Брейден слегка оттягивал нижнюю губу, и сейчас я услышала это в его ответе:

– И она считает, твоя душа сломлена?

Облака вокруг луны пылали белым.

– Нет. Не моя. Ну да, и моя тоже, но не только. Душа каждого. Она считает, душа каждого человека сломлена.

– Каждого, кроме ее.

– Да, точно!

– Поэтому ты ей солгала – чтобы отвести от личного?

– Да.

– Не стоит переживать. Она не имеет права вмешиваться в твою жизнь. Если это не что-то важное, тогда забудь об этом.

Я просто оживила мертвого человека, вот и все, ничего важного.

– Да, наверное, ты прав.

– Это впервые?

– Что?

– Когда я прав?

– Ха-ха.

Мы оба замолчали. Стало так тихо, что я даже услышала его дыхание – размеренное и глубокое. И с каждым его вдохом мои плечи, казалось, все больше расслабляются.

– Но если это что-то важное… – Он осекся, и мои плечи тут же вновь напряглись. – Это просто тебя съест.

Он был прав. Из моих внутренностей уже готовилось изысканное блюдо.

– Что ж, поскольку уничтожение начнется с более бесполезных органов, у меня еще есть время.

Он засмеялся.

– Ты ешь много морковки, – сказала я.

– Гм… что?

– Ты любишь морковку. Мой следующий факт о тебе. Помнишь, игра, доказывающая, что я знаю больше о тебе и твоей скучной жизни, чем ты о моей?

– Но морковь – не моя любимая еда. – Он произнес это так самодовольно, будто я только что проиграла.

– Я этого и не говорила. Я сказала, что ты ешь много морковки. Может, она и не входит в список «Любимая еда» в твоем дневнике «Мои любимые вещи», но ты ее действительно любишь.

– Нет, не входит, она в другом списке – «Любимые овощи».

– Я так и знала.

– Ладно, мой ход… Ты постоянно ешь хлопья «Кокоа криспиз». Причем у тебя это громко получается.

– Просто хлопья так хрустят.

Следующие несколько минут мы перечисляли любимые вещи друг друга. Его: цвет – синий, предмет – история, еда – стейк, день недели – суббота. Мои, соответственно: красный, физкультура, пицца, пятница (раньше суббота, пока я не встряла с работой).

– О, и еще, – объявил он. – Ты ненавидишь девушек с блестящими надписями на задницах.

Я рассмеялась:

– Откуда ты знаешь? – Никогда это не озвучивала.

– Видел твое лицо, когда перед нами шла девушка с надписью «сочный» на заднице. Забавное зрелище.

– Да, это правда. Я не фанатка подобного. – Я подняла указательный палец вверх, хотя он и не мог меня видеть. – Никогда не встречайся с девушкой, которая делает из своей задницы рекламный щит.

Он хмыкнул в ответ.

– Что? – спросила я.

– Похоже, ты впервые высказалась насчет того, с кем я не должен встречаться. Чего еще мне следует избегать?

– Я не знаю твой тип девушек, Брейден. – Нормальные девчонки были далеки от круга моих друзей, поэтому я даже не пыталась их понять. – Не представляю, какие тебе не подходят. Честно говоря, я даже не уверена, что девушка с яркой надписью на заднице не подходит, поскольку и дольше минуты не разговаривала с такими, как она.

– Уверен, в скором времени Гейдж приведет одну такую, поэтому ты сможешь это выяснить.

Я прыснула со смеху:

– Это точно!

– Что ты этим хотела сказать?

– Ты о чем?

– О том, что ты не знаешь мой тип девушек.

– Откуда мне знать? Если я и зависаю с кем-то, то только на стадионе.

– И?

На секунду меня сразил шок. Я правильно поняла? Он намекнул, что мог бы встречаться с девчонками из моей команды, познакомь я их? У Брейдена давненько не было подружки, но, уверена, они знали больше о ногтях, чем об обороне.

– И… думаю, что я все равно не знаю твой тип.

– Верится с трудом, – хмыкнул он.

Мои щеки начало покалывать, а руки покрылись мурашками. Но я не позволила мыслям унестись за желаемым. Это ничего не значит. Абсолютно ничего. Он просто имел в виду, что я, хорошо зная его, могла бы определить тип девушки, с которой он мог бы встречаться. И это так, я действительно знала, с какой девушкой он согласился бы встречаться. С той, которая всегда укладывает волосы, знает, как подобрать красивую одежду, и не носит кроссовки по любому поводу.

Брейден прочистил горло.

– Ну, у тебя есть соответствующий факт обо мне или я победил?

Я немного растерялась. О чем мы говорили? А, он заявил о моей неприязни к блестящим надписям на задницах.

– Ты правда думаешь, что сможешь так легко победить? – Значит, теперь мне нужно выяснить, что он ненавидит в парнях? Я представила Брейдена в школе. Он ко всем относился лояльно, хоть и был спортсменом. – Что ж, поскольку на самом деле я ничего не имею против девушек с надписями на заднице, а просто считаю, что они следуют ужасной моде, тогда факт будет таким – мокасины.