нее блаженства нету:

Память улочки вот этой все отравою напоит.

Перед этим стройным станом кипарис глядит сутуло, А тюльпан в тоске увянет, этой ручкой не поднят.

Проливаю слез арыки — и, однако, сохну с горя, Как в саду забытый кустик, влагой нежности не полит.

Ах, она добра, я знаю, и не хочет зла Бабуру, Но не смею слова молвить и, боюсь, уйду, непонят...

115

Черты твои, и краски, весь несравненный лик —

Жасмин, фиалок россыпь и пряный базилик.

А твой язык, и зубы, и пламя жарких губ —

Агат, и нежный жемчуг, и алый сердолик.

Перед красой, сияньем и холодностью сей

Глаз — стынет, сердце — стонет, душа — терпеть велит.

Мечтанья обнищали, унижен я и худ

С разлуки, и печали, и страннических лих.

Она ж всего три слова и молвила, Бабур:

В том — ложь, в другом — презренье, а третье —

злобный крик...

Зубы — жемчуг, ланиты — атлас, губы — пара малиновых бусин.

Драгоценные вина речей, чей сосуд так высоко искусен.

Взор ли гордый покорен душе, иль душа повинуется взору —

Пред тобой они слились в одно, как река перед собственным устьем.

Где такую найти на земле? — эта гурия горнего рая! Но даруют ли грешнику рай? Нет, взывают грехи, не допустим!

Расставанье с тобою — как смерть, исцеление —

новая встреча.

Горше яда — досада твоя, когда взор неулыбчив и грустен.

Вот он, раб твой, печальный Бабур, дай же пищи душе отощавшей, Ведь не сыщешь вернее раба, если этого смерти отпустим.

117

Эти волосы увидишь — закружится голова.

Что там! Глянешь в эти очи — жив останешься едва.

Если ж пустят луки-брови тучу стрел из озорства — Равнодушный и влюбленный никнут рядом, как трава.

Поведет она очами, как китайская газель — Чувств лишаясь, мы почуем запах мускуса сперва.

Страсть одна пронзает душу, ум терзает та же страсть: Жизнь отдав, на эту прелесть обрести на миг права.

Ах, Бабур, ведь чем сильнее, тем и слаще этот гнет!

Уж таков ее обычай: красота всегда права.

РУБАИ

1

Желанной цели должен ты добиться, человек, Иль ничего пускай тебе не снится, человек.

А если этих двух задач не сможешь ты решить — Уйди куда-нибудь, живи, как птица, человек!

2

Бродягой стань, но не рабом домашнего хламья, Отдам и этот мир и тот за нищий угол я.

Бродяжничество — не позор, и нищенство — не срам, Уйти куда глаза глядят — давно мечта моя!

3

Не жертва скопидомства я, не пленник серебра, В добре домашнем для себя не вижу я добра.

Не говорите, что Бабур не завершил пути, — На месте долго не стою. Мне снова в путь пора.

4

За эту поступь душу рад ей в жертву принести,

Два мира за один лишь взгляд — ей в жертву принести, Все бытие с небытием — таким губам цена, Я плоть и душу рад стократ ей в жертву принести.

О роза, почему я вновь обижен был тобой?

Я столько мук прошел, пока приближен был тобой, Но близостью твоей, увы, недолго счастлив был, Я отстранен! За что я так унижен был тобой?

6

Твоих обид не дай господь ни другу, ни врагу!

Пылинки верности в тебе найти я не могу. И если голову у ног твоих я не сложил, То, захватив ее с собой, подальше убегу.

7

Ты на чужбине — и забыт, конечно, человек!

Жалеет только сам себя сердечно человек.

В своих скитаньях ни на час я радости не знал!

По милой родине скорбит извечно человек.

8

Хоть временем на краткий срок и вознесен твой враг, Вином победы два-три дня он опьянен, твой враг, Пусть кажется, что до небес он вырос, — не горюй: Ведь низок он, и будет вновь с землей сравнен твой враг.

9

Ты затруднение мое, художник, разреши:

Здесь на платке узор такой искусный напиши,

Чтоб мысли все мои на нем любимая прочла, Чтоб ей открылся весь тайник тоскующей души!

Ты — роза яркая, но я — ничтожный соловей, Ты — пламя жаркое, но я — зола, возьми, развей! «Нет соответствия!» Но ты не избегай меня: Народам — царь, я стал рабом по прихоти твоей!

11

И трезвенников этот взгляд всех в пьяниц превратит! А пьяниц — в сумасшедших твой румянец превратит! А души тех, кто, как Бабур, благочестив и строг, Твой смех из рая уведет, в изгнанниц превратит!

12

Что делать мне? Любовь мой ум ослабила, увы!

Лишила воли, мой покой ограбила, увы!

Где имя доброе мое? Где мужество мое?

Любовь к тебе меня совсем обабила, увы!

13

Каких страданий не терпел и тяжких бед Бабур? Каких не знал измен, обид, каких клевет Бабур? Но кто прочтет «Бабур-наме», увидит, сколько мук И сколько горя перенес царь и поэт Бабур!

14

Я ни своим и ни чужим ни в чем не угожу.

Соперник — зол, возлюбленной — бельмом в глазу

служу.

Как ни стремлюсь я делать всем добро, однако сам, Увы, живою притчей зла среди людей брожу.

Изранен стрелами тоски был, как мишень, я весь, Тебя благодарю — принес ты утешенья весть.

Чем радость выскажу свою? Ведь это все равно, Как если б мертвецу принес ты возрожденья весть.

16

Лишь от надежды встречи с ней возрождена душа, За все страданья будешь ты награждена, душа!

Еще силен разлуки гнет, но, мысля о тебе,

Я счастлив: в мире и меня ждет хоть одна душа!

17

О сердце ледяном, что жжет сильней печей, сказать?

Иль об игривых огоньках твоих очей сказать?

О сладком пении твоем, иль об игре твоей, Иль, может быть, о сахаре твоих речей сказать?

18

Зайди поговорить, попить, — моих гостей возглавь, Себя на время от мирских забот вином избавь.

Когда войскам веселья