— Понимаю. Не разбираешься в женской ты психологии. Ну, дабог с ней, с этой серьезной темой. На досуге как-нибудь объясню, а что посуществу можешь сказать?

— По существу? Да девчонка вроде бы неплохая. Пантов в ней,конечно, достаточно, но меня-то не проведешь. Знаешь, что в ней привлекает, вэтой Вете?

— Что?

— Не избалованная она. Нет, Ветка рисуется, конечно. Все,как обычно у девчат ее возраста.

— Ей сколько, кстати?

— Я не спрашивал, но на вид лет двадцать. Может, чутьбольше. Она скромная. Даже стеснительная. А ты не хочешь на нее посмотреть? —вдруг спросил Евгений и, не дожидаясь ответа, начал тетушку убеждать:

— Правда, поговори с ней. Сама мне и объяснишь, какая она,эта Вета. Ты быстрей разберешься, ты же специалист.

Далила испуганно потрясла головой:

— Нет-нет, видеть ее не хочу.

— Жаль, — мгновенно смирился Евгений. — А мне вот сердцеподсказывает, что вляпалась Ветка. Не похожа она на убийцу. Короче, самразобраться хочу. А до тех пор, пока не пойму, кто она, выгонять (и не проси)не стану. Если убийца, Ментам не сдам, но рукой помашу. Ну а если и в самомделе ее подставляют…

Он виновато взглянул на тетушку и попросил:

— Ну, прости. Знаю, ты расстраиваешься…

— Расстраиваюсь — не то слово, — Обреченно вздохнула Далила.

— — Но как по-другому? Скажи. Она пожала плечами:

— Не знаю.

— В том-то и дело. Не знает никто. В одном ты права, девицыприходят и уходят, иной раз и сотнями, а мужик должен точно знать, что он несволочь, а человек.

— Про сволочь я ничего не говорила, — уточнила Далила.

Евгений развел руками:

— Ну прости. Значит, я сказал.

Она задумалась: «Что делать? В чем-то он прав. Мужчинетрудно женщине отказать, если та просит о помощи. В любом случае, нет надеждыего образумить».

— Вот что, — сказала Далила. — Давай договоримся так. Тыдашь мне время подумать, а потом мы вместе выход найдем. Обещаешь?

— Что значит — время дашь? — насторожился Евгений. —Конкретней скажи.

— То и значит: пока я буду думать, ты ничего не станешьпредпринимать.

Идея Далилы ему не понравилась, но спорить Евгений не стал.Только спросил:

— И долго ты будешь думать?

— Дня два, не больше.

— Ну, это еще куда ни шло.

— Но поклянись, что эти дни ты проведешь в квартире, —попросила она.

— Ладно, не будем никуда выходить, — рассмеялся Евгений исерьезно добавил:

— Раз тетка просит сама.

Далила выдала ему подзатыльник, но слегка успокоилась.

«Если Джеймс Бонд пообещал, значит, выполнит, не обманет», —подумала она, поворачивая ключ в замке зажигания.

— Ты продуктов домой купи, — сердито сказала Далила, лихопосылая автомобиль на обгон. — Чувствую, раз попала девица к тебе, значит, самбог ее к смертной казни приговорил.

— Почему это?

— Потому что голодом ты свою Вету заморишь. Деньги хоть естьу тебя?

— Твое доброе сердце есть у меня! Разве этого мало?! —воскликнул Евгений, целуя тетушку в щеку.

— Отстань! Я за рулем! — отмахнулась она, но довольнойулыбки сдержать не смогла.

И тут же мелькнула горькая мысль: «Знал бы он, что язадумала, повременил бы с поцелуями».

Совсем не из благих побуждений отказалась она от встречи сдевицей. И время на размышление из чистой хитрости Далила взяла.

Решение у нее было готово мгновенно. Что там думать? Вмилицию надо звонить. Это Женьке легко заморочить голову, а она-то тертыйкалач. Несомненно, девица — убийца. И сказочку незатейливую придумала, неочень-то умом напряглась. Содрала сюжет с детектива.

Другое дело, почему убивала? Может, просто хотелапоквитаться с любовниками, или они что-то знали о ней, или ей угрожали…

«Да мало ли что! Милиция пускай разбирается. Моя задача —племянника от ненужных проблем оградить», — решила Далила и бросилась звонить вмилицию, едва расставшись с Евгением.

Она уже набрала 02, уже сказала «Алле» и вдруг подумала: «Аесли Женька узнает, что я его фифу сдала? Стукачества он мне никогда непростит. Не наделал бы глупостей».

Подумала и на себя рассердилась: "Что значит «сдала»?Какое «стукачество»?

Если я сама такие эпитеты себе раздаю, то чего ждать отдругих? Не настучала, а вовремя предупредила. Не сдала, а помогла служителямправопорядка совершить поимку опасной преступницы. Да-да, опасной. И пустькто-нибудь попробует меня разубедить. Шутка ли сказать, девочка расстреляласвоих любовников. Сразу двоих.

Кто следующий?"

Далила, содрогаясь, подумала: «А что, если Женька мой у Ветына очереди?»

Скверно было на сердце. Предстоящий поступок не казалсябезусловно хорошим. Обречь на неволю пусть и незнакомого человека — тяжелоеиспытание.

Однако, вспомнив о покойной сестре, о своем родственномдолге, о своей тетушке, которая не переживет…

Ох! Далила все же решила: «Прямо сейчас позвоню, покаокончательно не передумала. Пускай приедут, эту дрянь заберут, а уж сплемянником мы как-нибудь разберемся».

Она опять набрала 02, подумав, что от соучастия быстроЖеньку «отмажет». Во-первых, об убийствах он мог и не знать. Во-вторых,сработают нужные связи.

«А сработают ли?» — усомнилась она и снова утопила кнопку«отбой».

Так и не позвонила в милицию.

Остаток дня провела в сомнениях: все размышляла, как быть.Страшно злилась на Женьку, на девицу его. Несколько раз порывалась звонитьсвоей тетушке…

Нет, не про Женьку хотела ей рассказать (боже упаси старушкуот такой информации), просто возникла необходимость подпитаться хорошейэнергией. У больной тетушки Мары оптимизм и энергия бьют ключом при любых обстоятельствах,а Далила к концу этого дня почувствовала себя настоящей развалиной. К тому же,тетушка для нее — самый родной человек.

Так получилось, что увлеченные работой родители жили вдалиот дома. То мать, то отец, выныривая из командировок, осыпали Далилу подарками,накачивали нравоучениями и исчезали. Родства душ не получалось, до сих порполучужие. А тетушка отдавала себя племяннице без остатка: и в горестях, и врадостях всегда рядом была. И уму-разуму тактично учила, и от нападок родителейоберегала, если от ошибок уберечь не могла.