с мусором этим, а потом наши ему врезали. Говорю же: Юрия там не было. Он раньше смылся. До драки.

Хозяин, тяжело дыша, смотрел на стоявшего перед ним мужичка.

– Что-то тут не так. Ты с чьих слов говоришь? Мишакиных?

Комар кивнул.

– Найти его и ко мне.

– Слушаюсь.

– Что дальше было?

– Юрий мусора ножом ткнул, но тут подбежал второй. Вована наповал уложил и Юрия скрутил.

– Мишака, значит, сам видел, как скрутили и увезли?

– Он записку передал с мальцом из наших.

– Где записка?

– Так спалил. Неужто с собой таскать?

– Юрия арестовали, а затем пристрелили? Так не бывает.

– Ребята местные передали: он на побег решился, когда в сберкассу привезли. Одна баба… следачка… говорят, всю обойму в него всадила.

– Баба?

– Ну да. Она его допрашивала и на место с ним поехала.

– Баба, – повторил хозяин и надолго замолчал.

Комар переминался с ноги на ногу и не знал, можно ему уже отчалить или надо разрешения подождать. Ни на что не решившись, он стал разглядывать забавную картинку на стене. Сидят за столом собаки и в карты режутся.

«Нарисуют же такое», – подумал Комар и усмехнулся, забывшись. Потом кашлянул и покосился на хозяина. Хорошо, что тот ничего не заметил.

Сидящий за столом человек думал свою тяжелую думу. Как могло такое случиться? Кто виноват?

Наконец он поднял глаза на Комара и взмахом руки отпустил его.

Вздохнув с облегчением, тот выскочил вон и отправился думать, как вытащить из Ленинграда обосравшегося со страху Мишаку. А вытащить надо, не то придется вместо него ответ держать. Шутка ли – убили хозяйского сынка!

Рано утром доставили Мишаку. По дороге, как водится, хорошенько избили, чтобы хозяин воочию убедился: за смерть Юрия они готовы порвать любого, даже родную мать.

– Хозяин! – упал на колени Мишака и поморщился: боль от побоев отдала в спину. – Прости! Не уберегли! Но он сам послал нас. Вована в кассу, а меня…

– Заткнись, пес, – тихим, как будто бессильным голосом заговорил хозяин. – Про то, куда он вас послал, мне не рассказывай. Вам какое было задание дано?

Мишака поник головой.

– Глаз не спускать, ни на шаг не отходить.

– Ты меня ослушался, выходит? А у нас, ты знаешь, как заведено: кто хозяина приказ не выполнил, умирает. Поэтому не обессудь, Мишака. Жизнь твоя теперь кончена. Надо было тебя прямо там прирезать и в леске закопать, но хотелось мне тебе в глаза посмотреть, а уж потом своими руками…

– Хозяин, не убивай! Не убивай! Я ведь не просто так не стал туда соваться, когда Юрия… Я не мог! У меня же от него поручение было – камешки сохранить! Если бы меня там взяли, камешки уж точно к ментам прямо в руки угодили!

– О чем это ты? Какие камешки? – насторожился хозяин.

– Так как же! Мы в сберкассе камешки нашли. Юрий решил спрятать на той хате, где я был. С собой носить боялись, сам он тоже не хотел хранить, а у меня место самое надежное. Если бы меня на ипподроме уложили, все пропало бы. Мы ведь только знали, где они лежат. Юрий сам их спрятал и мне наказал больше никому. Так как же я мог…

– Подожди. А ну давай про камешки подробнее.

– Когда сберкассу брали, решили проверить, нет ли чего ценного в кабинете директора. Зашли, а там в ящике портфель, а в портфеле – камешки.

– Да что за камешки, мать твою?

– Бриллианты. Много. Два крупных и мелочи десятка полтора.

– И где они сейчас?

– Я ведь просто ждал, чтобы выбраться из города спокойно. Скрываться и мысли не было. Куда я от вас денусь. Камешки…

– Где они, спрашиваю? – рявкнул хозяин.

Комар, ожидавший окончания разговора в коридоре, вздрогнул. О ком это он? Неужто об остальных спрашивает? Тех, что на ипподроме не было. Если так, то Рыжему и Сяве каюк.

Вместо ответа Мишака полез за пазуху и, выдрав дрожащими руками кусок подкладки, вытащил суконный мешочек.

Хозяин взглядом указал: выкладывай, мол, на стол. Мишака подполз на коленях и осторожно высыпал горсть блестящих даже в полумраке кабинета камней.

Воцарилось молчание. Хозяин рассматривал камни. Мишака молился про себя, чтобы выйти отсюда живым.

– Узнавали, чьи камни? – проговорил хозяин после долгой и мучительной паузы.

– Не успели. Юрий хотел тряхануть директора сберкассы, но того сразу менты взяли.

– Вы после того три дня в Ленинграде ошивались. Могли разнюхать.

– Ммм… Так… команды… не было, – промямлил Мишака.

Не мог же он признаться, что три дня они гудели по ресторанам. Вернее, гудел хозяйский сынок, а они с Вованом его стерегли, не смея выпить ни рюмки.

– Тот, кто вас всех троих видел, точно мертв?

– Юрий ему по самую рукоятку финку засадил.

– Кроме него тебя никто не разглядел, точно?

– Клянусь, хозяин, никто. Я с толпой смешался.

Хозяин снова надолго замолчал. Решал, видно, оставить ли в живых. Обычно он так долго не раздумывал. Чуть что не так, сразу ножом по горлу. Нынче сомневается. Видать, камешки свое дело все же сделали. Если останется жив, Михаилу Стратилату свечку поставит. Пудовую.

– Ладно, Мишака. Простить я тебя не прощаю, но до поры до времени в живых оставлю. Понадобишься, когда будем про камешки узнавать.

Не смея поверить своему счастью, Мишака ударил лбом в выцветший ковер на полу.

– Отслужу. Отработаю. Землю грызть буду, только не убивайте.

– Пошел вон, – брезгливо отмахнулся хозяин.

С трудом поднявшись и чувствуя, как внутри все трясется, Мишака вывалился из кабинета и без сил опустился на стул в коридоре.

– Жив никак, – удивился Комар, поигрывая финкой. – Ну счастливчик, прям.

Оставшись в одиночестве, хозяин долго сидел, глядя в одну точку. Потом аккуратно собрал камешки, убрал и вызвал к себе ближайшего помощника во всех делах – Сему Малиса.

Тот вошел со скорбным видом, но соболезнований высказывать не стал.

– Выяснишь все про директора сберкассы, что наши в Ленинграде взяли. С кем водится, с кем дела имеет. Да не мелочовку какую-нибудь, а дела серьезные. У кого он на доверии, и немалом. Понял?

Сема кивнул, не спрашивая, для чего нужны такие сведения.

– И еще. Собери все по этой следачке. Где, с кем, словом, до воды рой.

– Сделаю.

– Пусть принесут водки и оставят меня одного. Сына хочу помянуть.

Сема молча кивнул и вышел, притворив за собой дверь.

На следующий день Малис явился доложить.

– Камешки директору принес Паша Серый.

– Не слышал, чтобы он где-то камни взял.

– Он в доле просто. А камни прибыли в Москву из дальних мест.

– Из Якутии, что ли?

– Возможно, но точно не прямо с прииска.

– И без тебя понял. Обработанные, значит, успели у ювелира побывать. Интересно, где и у кого.

– Путь проследить не удалось.

– Камешки, как я мыслю, к отправке за границу готовили, а вывезти такую кучу простой человек не сможет.

Сема кивнул.

– Все ниточки к хозяину камней обрываются на Паше Сером. Директор сберкассы у него давно прикормлен. Почему именно у него камни держали, я так и не понял.

– Скорей всего, у директора как раз был выход на ювелира. Обработка у камней – не фуфловая. Значит, сделано на хорошем оборудовании.

– Узнать, кто работал?

– Зачем? Нам это без надобности. У нас другая задача. Нужно эти камешки самим вывезти, да так, чтобы ни Паша Серый, ни его покровители нас не нашли.

– Кому поручить хотите?

– Кому же я, Сема, могу такое поручить? Ты у меня на полном доверии, но тебя вся советская милиция в лицо знает. Если пойдешь нелегально, да попадешься, всем худо будет. Сам все сделаю, а ты меня здесь