– Что случилось? – не здороваясь, спросил он.

Анна хотела сказать про Машу и почему-то не смогла.

Ее дрожащие губы испугали Рудницкого. Он схватил ее за руку и вдруг спросил:

– Что-нибудь с Машей?

То, что он угадал, добило ее окончательно. Она не просто заплакала – завыла, уткнувшись ему в грудь.

Оглянувшись – не видят ли глазастые и охочие до чужих тайн соседи, Аркадий Нестерович повел ее, ослепшую от слез, к себе. Ни слова не говоря, притащил в комнату и, усадив на единственную кровать, закутал в одеяло. Постоял над ней и пошел в кухню.

– Выпейте! – сунул в руку рюмку водки.

– Не… на… до, – еле выговорила она, отталкивая его руку.

– Надо, – сказал он и, приподняв ее подбородок, опрокинул водку в рот.

Способность говорить вернулась к ней не скоро, и все это время Рудницкий терпеливо ждал.

Наконец она смогла рассказать обо всем, что случилось. Уже без слез, сухо и подробно, как в милицейском протоколе.

Выслушав, Аркадий Нестерович утешать и выражать сочувствие не стал. Вместо этого стал расспрашивать, как удалось выйти на Горовица.

– Этот ваш Лазута умеет думать, – с уважением в голосе произнес он.

Анне неожиданно стало обидно. Неужели сейчас об этом надо говорить?

– Меня заботит лишь один вопрос: где именно искать Горовица, – резко сказала она.

– Путешествовать с маленьким ребенком непросто. С бытовой точки зрения. Сам он не справится, это очевидно. Значит, наймет кого-то. Няню, причем русскоговорящую.

– Сейчас это не проблема.

– Верно. Не проблема, – задумчиво повторил Рудницкий, – однако опасность есть. Никто не должен узнать, что ребенок чужой. Поэтому нанять кого придется он не может. Кроме того, Горовиц давно живет в России, так что знакомств во Франции у него немного.

– Надо выяснить, когда он был там в последний раз и нет ли знакомых, которые не откажутся приютить ребенка.

– Попробую найти тех, кто часто бывал во Франции до революции. Вдруг кто-то среагирует на фамилию. Все-таки у меня есть определенный круг общения.

– Широкий круг общения, – уточнила Анна и почувствовала, что в сердце зародилась надежда.

Прощаясь, она спросила, когда снова прийти.

– Милая моя, что вы! Я сам приду к вам, как только раздобуду какую-то информацию.

Их встреча состоялась уже на следующий день.

Анна вбежала в пристройку в тот момент, когда Рудницкий собирался налить в чашку кипятку. Увидев ее, он уронил чашку, и вода, брызгая, полилась на стол. Рудницкий, обжегшись, сдавленно охнул.

– Я точно знаю, что Горовиц с Машей в Париже! – выпалила она на выдохе.

Аркадий Нестерович поставил чайник на плиту и сел на стул.

– Так. Это хорошо. Несколько упрощает дело. К счастью, в Париже русских уже, кажется, больше, чем парижан. Не все из них доступны, к великому сожалению.

Вдруг он посветлел лицом.

– У меня в Париже есть один давний знакомец. Не так чтобы очень близкий, но человек полезный однозначно. Не из наших. То есть я хотел сказать, не из эмигрантов. Он француз и хороший человек. Его имя – Артур Гризо. Точно знаю, что сейчас он служит в жандармерии и именно в столице, а раньше… впрочем, неважно. Вы найдете его – это не должно стать для вас слишком сложной задачей – и передадите от меня записку. Думаю, чем-то он сможет помочь. Хотя не уверен: столько лет прошло.

– Сгодится любая помощь.

– Наверняка, но до Парижа еще нужно добраться. Каким образом вы собираетесь это сделать?

– Понятия не имею.

– Вас не выпустят из страны просто так. Даже для поисков дочери. Особенно для поисков дочери! Сделают запрос в посольство. Но, понимаете: дипотношения – это еще не все. Да и срок работы посольства мал – меньше двух лет прошло. Поэтому возможности дипломатов ограниченны.

– Понимаю. У меня есть одна идея, как упростить выезд. Пока не скажу. Сначала попробую.

Идея, созревшая в голове Анны, была проста. Симон собирался ехать к больному раком отцу. Запрос и приглашение уже были в России. Симон – лицо сугубо гражданское, его могут выпустить. Тем более что посол просил насчет него лично. Что, если Жан-Поль отправится туда не один, а с женой?

Никакого мало-мальски годного плана у нее не было. С какой рожей она заявится к Ивану Павловичу? Если не спустит с лестницы, считай, уже повезло.

Хотя… что-то подсказывало ей: спускать ее с лестницы он не будет.

Доктор только что вышел из операционной и мыл руки. Анна окликнула его. Он резко повернулся, и у нее от души отлегло: рад и не сердится.

Уже хорошо.

– Здравствуйте, товарищ Семен, – бодрым тоном начала она и на всякий случай уточнила: – Не прогоните?

Он шагнул и взял ее руки в свои – холодные и жесткие.

– Анна, я так рад вас видеть! Не поверите, только что подумал о вас.

– Мне поговорить с вами нужно. Вы позволите?

– Конечно, конечно, проходите.

Засуетившись, он пододвинул ей стул, сел сам, потом вскочил, снял халат и, окончательно растерявшись, уставился на нее в ожидании.

Эта растерянность и суетливость так не шли ему, что Анне стало стыдно. А еще жаль этого большого и сильного мужчину. Он достоин большего, чем то, что она намеревалась ему предложить.

– Иван Павлович, мне нужно попасть в Париж, – бухнула она и тут же разозлилась на себя.

Вот ведь дурища! Огорошила с порога! Теперь точно обидится. Она бы обиделась.

Симон все глядел, не понимая. Анна сглотнула вязкую слюну.

– Похитили Машу, и сейчас она во Франции.

– Колобка похитили? Господь всемогущий! Как такое могло случиться?

– Долго рассказывать. Это случилось неделю назад, а вчера появилась надежда.

Симон вытер мокрый лоб.

– Вы ожидаете от меня помощи, но я…

– Вы должны жениться на мне и взять с собой в Париж.

Получилось жестко, но отступать было нельзя.

Несколько мгновений он смотрел на нее бессмысленным взглядом, а потом принялся шарить по карманам в поисках папирос. В пачке было всего две. Одну он сразу сломал, вторую с трудом прикурил.

Анна ждала. Наконец Симон справился с собой.

– Кажется, я понял. Вы предлагаете мне фиктивный брак.

– Да, Иван Павлович. Только фиктивный. Если для вас это слишком, скажите.

– Нет, конечно, нет! В смысле, не слишком! Разумеется, я готов сделать все, что в моих силах!

– У нас мало времени. Пожениться нужно сегодня. Прямо сейчас.

Симон затянулся и выпустил облако дыма. «Не может поверить, что его так нагло используют», – подумала Анна. Но услышала совсем другое:

– Я готов на все, если это поможет вернуть Машу. Документы у вас с собой?

Расписали их только через день. Сработала иностранная фамилия жениха. Что да как, да зачем? А когда пришли за паспортом для выезда, дело застопорилось окончательно. Симону и следом за ним Анне устроили настоящий допрос с пристрастием, а потом отказали наотрез.

Симон был в растерянности, однако Анна верила, что шанс есть. Ее словно какая-то сила вела вперед.

Ничтоже сумняшеся она решила обратиться за помощью на самый верх: к старому товарищу Кишкину, который после отъезда в Москву взлетел так высоко, что снизу не видать, однако прежних товарищей не чурался.

Начальник УГРО Семенов, когда Анна пришла за помощью – раздобыть номер личного телефона заместителя начальника транспортного отдела ОГПУ СССР, вытаращил на нее глаза и замахал руками, открещиваясь. Только что «чур меня» не завопил, но Анна была непреклонна.

– Беру на себя всю ответственность, товарищ Семенов.

– Да ну? И как, по-твоему, это будет выглядеть? Мне Чебнева велела вам позвонить и сказала, что за все отвечает?

– Ну…