прикроешь. Московские считают, что Юрка за старшего давно. То, что камешки после его смерти ко мне попали, им неизвестно. Ведь так?

– Точно. Насчет камней они вообще пока не прочухали. Про ограбление знают, директора-то сразу взяли. Про камни – нет. Менты тоже. Как только весть дойдет, Паша со своими директора трясти начнет скорей всего.

– Сколько у нас времени, как думаешь?

– Два-три дня, не больше. Только ваш отъезд сразу подозрения вызовет.

– Это если не пустить слух, что я совсем по другой причине за границу поехал.

– На лечение?

– Ну, этим их не проведешь. Нет. У меня другая задумка есть. Хочу двух зайцев разом убить. Хотя идея насчет лечения тоже пригодится.

На следующий день, предоставив справку о необходимости серьезного лечения от грудной жабы, он взял в конторе отпуск и стал готовиться к отъезду. Принятый на содержание еще с дореволюционных времен доктор выправил все необходимые документы для лечения в клинике Баден-Бадена.

Вечером в доме хозяина появилась молодая женщина в котиковом манто и красных чулках под шелковым платьем.

– Привет, Розочка, – поздоровался с ней хозяин. – Выпьешь?

– Если только сладенького. «Кагорчика» или шампанского. Мне еще работать.

– Сегодня на работу не пойдешь. Поедешь в Ленинград.

– Чего я там забыла? У меня от этого Ленинграда цыпки на руках.

– Ничего, зеленкой помажешь, сразу пройдут. А мне от тебя кое-что нужно.

Малис принес даме фужер шампанского. Выпив и закусив шоколадкой, Розочка кивнула:

– Ладно. Говори, что делать.

Подготовку к Машиному дню рождения Фефа начинала заблаговременно. Для начала в ее голове начинали бродить разные мысли насчет того, что такое необычайно вкусное она приготовит, чтобы Маша ахнула и съела все до последней крошки. Хорошим аппетитом девочка не отличалась, поэтому задуманное блюдо должно быть не просто вкусным, но и новым, прежде ни разу не «еденным». По причине дефицита продуктов на особую экзотичность рассчитывать не приходилось, поэтому Фефа делала ставку на фантазию.

Например, прикрепить на палочку кусочки теста так, чтобы получилось похоже на розу, и запечь. Или сделать тесто разноцветным и намотать на ту же палку в виде спирали. Ну или вылепить из него поросенка. Суп, опять же, можно сделать не с простыми фрикадельками, а фигурными. А картошку отварить целиком, начинить грибами и луком, а потом запечь до румяной корочки.

Порой Фефа до того забывалась, что начинала бормотать вслух. Например, в очереди за хлебом. Люди оборачивались и крутили пальцем у виска. Фефа не обижалась.

Они же не знают, для кого она так старается!

Примерно тот же длинный путь проходила идея подарка. Нынче, правда, проблема была решена быстро. К четырем годам Маша уже знала буквы и училась складывать их в слова, поэтому было решено подарить ей книгу с картинками.

На книжных развалах продавались детские, но они чаще всего были потрепанными, пережившими не одно поколение владельцев. Фефа же хотела купить новую, пахнущую типографской краской, подходящую Маше по возрасту – с крупным шрифтом и иллюстрациями. Казалось, найти нужную будет нелегко, но зайдя в магазин на Невском, она была потрясена. Оказывается, детские книги издавались в огромных количествах! От имен незнакомых авторов кружилась голова. Маршак, Бианки, Барто, Маяковский. Фамилию последнего она слышала, поэтому схватила книжку и прочла:

– Начинается земля,

Как известно, от Кремля.

За морем, за сушею –

Коммунистов слушают[1].

Фефа поджала губы и поставила книжку на место. Для чего детям знать, слушают или не слушают коммунистов?

Совсем уж странной ей показалась книжка под названием «Твои наркомы у тебя дома». Внизу помельче значилось: «Стишки – Н. Агнивцева». А на обложке нарисован пионер, который, засунув в рот палец, недоуменно глядит на это самое название.

«Гадает, наверное, на хрена ему дома эти самые наркомы», – подумала Фефа и двинулась вдоль прилавка.

Вот «Живые буквы» и «Детки в клетке» Маршака ей понравились. А еще – «Игрушки» Агнии Барто. Буквы крупные и картинки красивые, яркие. Маше в самый раз.

Увлекшись выбором, Фефа не обратила внимания, что из угла магазина за ней внимательно наблюдают.

Раскрасневшаяся и довольная, предвкушая радость именинницы, Фефа отправилась домой с книжками под мышкой и по сторонам не глядела, иначе заметила бы, что наблюдавший за ней вышел следом и двинулся в том же направлении по другой стороне улицы. Он дошел до самого дома, а потом еще долго стоял, спрятавшись за кустами и наблюдая за подъездом.

Счастливая Фефа ничего не видела.

В двадцать шестом году день рождения падал на пятницу, поэтому рано Анну домой не ждали, но все же надеялись, что вернется пораньше. Для нее у Фефы тоже был припасен небольшой подарок. Мамаша именинницы все же.

Целый день Машу, которая ждала подарка с самого утра, томили ожиданием. Наконец, видя, что ребенок совсем извелся, Фефа бросила все и отправилась с ней гулять.

Они отошли не слишком далеко, когда сзади вдруг кто-то крикнул:

– Пожар!

Оглянувшись, Фефа сообразила: дым идет со стороны их дома.

Она сразу повернула обратно.

Даже издалека было видно, как из распахнутого окна их кухни на третьем этаже валит дым, а в глубине виднеются языки пламени.

В ужасе Фефа кинулась бежать к дому и вдруг спохватилась:

– Маша, девочка моя, тебе туда нельзя. Куда же мне тебя деть?

В отчаянии оглянувшись, она заметила молодую женщину, в ужасе глядевшую на разгоравшийся пожар. Женщина была незнакомой, поэтому Фефа поискала глазами кого-нибудь из соседей. Однако рядом никого не было.

– Гражданка! – бросилась Фефа к незнакомке. – Не присмотрите за девочкой, пока я вызову пожарных?

– Да, конечно! Присмотрю. Девочка не забоится с незнакомой оставаться?

– Нет, она у нас смелая! Только далеко не отходите! Я быстро!

– Не беспокойтесь! Мы будем напротив подъезда стоять. На той стороне.

Женщина взяла девочку за руку.

– Маша, слушайся тетю! – крикнула Фефа и побежала к черному входу.

Девочка молча посмотрела ей вслед.

С улицы казалось, что пламенем объята вся квартира, но выяснилось, что горит упавшее на открытый огонь плиты кухонное полотенце.

Неужели она не выключила плиту?

Задыхаясь от едкого дыма, Фефа кинулась к ведру с питьевой водой и вылила его на плиту.

Раскаленная поверхность зашипела, дым повалил еще сильней, но огонь потух. Вывалившись из квартиры, Фефа схватила трубку телефона в коридоре и вызвала пожарную команду.

Все заняло несколько минут. Пять или семь.

Отдуваясь и стирая с лица копоть, Фефа выбежала на улицу и в первый момент ничего не поняла. Незнакомки с Машей на другой стороне улицы не было. В недоумении Фефа перебежала дорогу и стала бегать туда-сюда, высматривая, куда они могли деться.

Вдалеке послышался резкий звон пожарной машины.

Фефа продолжала бегать по улице. Она звала Машу, пока не охрипла, а потом просто села на тротуар и потеряла сознание.

Очнулась она в незнакомом месте и сразу вскинулась:

– Маша!

Ей никто не ответил, и Фефа с удивлением огляделась.

В больнице за всю долгую жизнь ей не приходилось лежать ни разу, только навещать.

Теперь она, как видно, сама стала пациенткой, потому что валялась на кровати, в чем мать родила, а вокруг были темно-зеленые стены и пахло хлоркой.

Как же она умудрилась сюда попасть?

– Маша, – повторила сиплым шепотом