— Сэр, — ответил я, — мы отправляемся в пятидесятимильный марш. Я прибуду на базу примерно через четыре дня.

В трубке повисло молчание, — видимо, полковник размышлял о том, что ему достался наименее проницательный комбат во всем Корпусе морской пехоты.

— Твой передовой отряд я ожидаю здесь к утру, — произнес он. — Всех остальных — завтра днем. И, может быть, тебе захочется почитать газету. Мы отправляемся на войну.

Я только что получил четко выраженный урок о роли командира как смотрителя любого воинского формирования: вы не можете допустить, чтобы ваше подразделение оказалось застигнутым врасплох. Не зацикливайтесь на внутренних делах своей организации. От лидеров ожидают, что они будут постоянно следить за требованиями вышестоящих штабов. В армии мы существуем для того, чтобы быть готовыми.

Для меня и моих людей настало время показать, на что мы способны.

ПОДГОТОВКА

Привести меня в форму было поручено командиру соседнего батальона Нику Пратту. Он прислал мне 125 своих лучших бойцов — командиров отделений, снайперов и первоклассных пехотинцев, которые сразу же заполнили наши вакантные должности. Когда приходится выделять в чье-то распоряжение личный состав, принято держаться за лучших из лучших, и пример Ника мне запомнился: когда перед вами стоит задача поддержать другие подразделения, выбирайте тех, от кого вам больше всего не хочется отказываться — никогда не извлекайте выгоду за счет своих товарищей. Благодаря поддержке Ника я смог заполнить важнейшие командные должности, а подкрепление присоединилось к нам буквально по дороге на аэродром. Впоследствии, когда моему подразделению было поручено выделить пехотную роту в распоряжение танкового батальона, я отправил туда своих лучших парней.

Через две недели после того, как мы покинули Сьерра-Невада, мой батальон оказался в пустыне в Саудовской Аравии. В течение пяти долгих месяцев перед нами стояла задача защищать Королевство на случай нападения иракцев из Кувейта. Мы высадились на берег, находясь в отличной физической форме, однако удушающая жара и постоянно забивающийся в глаза, носы и рты песок вызывали дизентерию. Это была грубая жизнь, без всяких удобств. Разрабатывая тактические планы, проводя учения и патрулирование, мы постепенно выбивались из сил. Я был не одинок в том, что похудел на двадцать килограммов.

В середине ноября задача изменилась: нужно было силой заставить Саддама покинуть Кувейт. Наши дипломаты передавали ему сообщение: «Убирайтесь». Если это не сработает, Коалиция, собранная президентом Бушем, перейдет в наступление и вышвырнет иракскую армию. Стратегия была проста. После того как наша авиация нанесет по иракским войскам ракетно-бомбовые удары, атакуют наши наземные силы. Две дивизии морской пехоты двинутся из Саудовской Аравии прямо на север, в Кувейт, и сковырнут иракскую армию на месте. Пока иракцы будут сражаться с нами, дивизии сухопутных войск США и союзников развернутся западнее и нанесут нокаутирующий удар слева по незащищенным дивизиям Республиканской гвардии на фланге иракских позиций.

Ответственность за прорыв передовых оборонительных линий иракцев командование 1-й дивизии морской пехоты возложило на наш полк. Операцию планировал полковник Фулфорд. Моему усиленному батальону из 1250 морских пехотинцев, моряков и кувейтских солдат, размещенных на «Хаммерах» и гусеничных амфибийных машинах, при поддержке восемнадцати танков предстояло проделать проходы через две полосы заграждений и соответствующие минные поля. Затем мы должны были прорвать позиции окопавшегося противника, у которого была бронетехника.

Чтобы пробить два параллельных прохода, через которые должны были пройти тысячи морских пехотинцев, я выбрал двух самых смышленых капитанов. В подразделении каждого капитана были танки, саперы и пехота. Батальон я разбил на тринадцать штурмовых отрядов, придав танки пехотным взводам и организовав группы по проделыванию проходов в минных полях и по борьбе с бронетехникой. Вступив в бой, я не собирался менять организацию. Если отряд увяз бы в бою или понес большие потери, другой отряд обходил противника с фланга. Незнакомые люди не очень хорошо сражаются вместе, и я помнил, что в бою нельзя перестраиваться. Мне нужно было, чтобы военнослужащие каждой группы знали друг друга настолько хорошо, чтобы они могли предсказать реакцию друг друга.

Большинство солдат находилось в темных машинах без иллюминаторов и не могло видеть, что происходит вокруг. На тренировках я видел, как мои сержанты бросали камни в «Амтраки», чтобы морпехи, сидевшие внутри, привыкали слышать звон осколков от своих машин. Командиры штурмовых подразделений, выглядывающие из люков, сами решали, насколько близко они смогут сблизиться с противником, прежде чем машины станут мишенями, а не защитой. Затем они открывали рампы, чтобы мои молодые волки высыпали наружу и атаковали, пока наша авиация и артиллерия наносили удары по врагу.

Каждое воскресенье мы планировали учения, на протяжении шести дней отрабатывали в пустыне свои действия, а в следующее воскресенье оттачивали план. Это был методичный ритм, с каждой неделей наше лезвие становилось все острее. Полковник Фулфорд заходил к нам время от времени, но он больше полагался на доверие, полагая, что ваш профессионализм равен его профессионализму. Его спокойная уверенность и компетентность были заразительны для всего полка, который теперь назывался «Тактическая группа “Потрошитель”». Морская пехота — боевые войска общего назначения, но на этот раз нам предстояло сражаться не на пляже и не в джунглях. Это будет первая механизированная атака морской пехоты против полностью окопавшегося, прикрытого броней противника. Фулфорд подчеркивал одну вещь: не зацикливайтесь на атаке; если не работает что-то одно, переходите к другому; переключайте передачи; не теряйте темп; импровизируйте. Его послание было простым: сделайте это. Я и мои товарищи, командиры батальонов, впитывали в себя уверенный дух этого сдержанного, но свирепого воина. Полковник дал мне понять, что после начала сражения от меня не ждут, что я буду перезванивать, чтобы запрашивать инструкции. Мне нужно было использовать свою агрессивную инициативу в соответствии с его замыслом.

Я и командиры штурмовых подразделений отрабатывали маневры на технике до тех пор, пока не могли выполнять их во сне. Для экономии топлива и моторесурса боевых машин командиры перегоняли горстку гораздо более легких «Хаммеров» в пустыню, где мы рассредоточивались и вели переговоры по тактическим радиосетям, как будто командовали целыми подразделениями. Мы отрабатывали свои командные навыки, не тратя время подчиненных, которые без устали тренировались.

Я заставлял батальон перемещаться и разбивать лагерь каждые несколько дней, чтобы все привыкли немедленно собираться в боевой порядок, ночью или днем. Для этого я адаптировал способ, использовавшийся римскими легионами, которые строили полевые укрепленные лагеря прямоугольной формы. Наш лагерь был организован в форме треугольника, чтобы каждый человек знал, где он находится. Треугольник всегда был направлен на север, в сторону врага. Днем или ночью, независимо от того, где мы